Богуславский История Педагогики, 2007г. Учебник для системы послевузовского профессионального образования по специальности История и философии науки
 Скачать 2.42 Mb.
|
Глава 1. Зарождение педагогической мысли в условиях древнейших цивилизаций Востока и в античном мире.1
Обучение древнее человека. Элементы обучения можно встретить и у животных, поскольку далеко не все ситуации в их жизни обеспечены программой инстинктивного поведения. Однако педагогика как культура воспитания и обучения зарождается лишь вместе с появлением человека, его личностного самосознания. Фундаментальным отличием человеческого воспитания от обучения в среде животных выступает наличие в человеческом мире сознательно выстроенной программы воспитания в человеке тех или иных необходимых для сообщества качеств, соответствующих принятым культурным нормам. Младенец с рождения требует длительной систематической заботы о себе, поскольку неприспособлен к окружающей среде. Он испытывает потребность в обучении и способен обучаться всему, чему будет нужно. Эволюция заботы и ухода за детьми в древнейших человеческих сообществах определяет становление первых воспитательных систем вместе и одновременно со становлением человека. Становление современного человека проходило много этапов, начавшись между 5 и 3,5 миллионами лет до н.э. и завершившись с появлением древнейших цивилизаций в V-IV тысячелетиях до н.э. Весь указанный период называют временем первобытности, или эпохой первобытных культур. Появление человека было связано с прямохождением его предков, изменением строения конечностей, качественным ростом объема головного мозга, переносом доминанты в органах чувств с обоняния на зрение, сознательным изготовлением предметов (орудия труда и оружие), изобретением речи, культуры взаимодействия и социальности по отношению к себе подобным и всему остальному миру. Увеличившийся объем головного мозга взрослой особи прачеловека при сохранении небольших размеров мозга у новорожденного вызвал удлинение периода детства у людей, зависимость ребенка от родителей, особую привязанность их к нему и его к ним, продленную теперь до пределов жизни каждого человека. Необходимость в многообразной заботе о ребенке и подготовке его к взрослой жизни приводит к складыванию общеплеменных систем воспитания и обучения. Рост морфологической и функциональной сложности мозга обусловил развитие способности, с одной стороны, передавать многоплановое содержание образования, в т.ч. абстрактное, а с другой – воспринимать его. Потребность и способность обучаться и обучать конституируют педагогический процесс в первобытных человеческих сообществах. Забота о потомстве выстраивает такую социальную коммуникацию между поколениями, которая продолжает быть важной для человека на протяжении всей его жизни. Способность человека обучать и обучаться приводит к появлению педагогических стратегий закрепления в детском сознании передаваемого опыта. Первые следы взаимодействия взрослого человека и ребенка относятся ко времени 3,5 миллионов лет тому назад. Тогда в Африке по свежевыпавшему вулканическому пеплу прошли вместе взрослый и ребенок. Они шли прямо, держались за руки и, вероятно, о чем-то разговаривали, - может быть, о способах использования гальки с остро оббитыми краями. Порода затвердела и сохранила следы этой пары (аналогично Помпеям). Уникальная находка позволила зафиксировать принципиально нефиксируемое – общение поколений древнейших людей между собой. При переходе такого разового взаимодействия в отношения, существовавшие длительное время из поколения в поколения, возникала ценимая сообществом традиция. Она становится одним из решающих факторов воспитания в первобытных, архаических обществах. Передача социокультурного опыта от одного поколения другому в эпоху первобытного общества формирует признаки, свойственные воспитанию и обучению людей вообще (антропологические константы педагогического процесса). А также признаки, характерные лишь для первобытной эпохи, когда люди жили группами и племенами различной степени сложности и размера, разных способов жизнеобеспечения (типов взаимодействия с природой и предметной деятельности: рыболовство, охота, собирательство, земледелие, скотоводство). В эпоху первобытности человечество впервые осваивает процедуры накопления и передачи опыта, определяющего стереотипы поведения и пределы его вариативности в рамках поколения, социума, культуры. Практическое, духовное и символическое значение того или иного типа деятельности начинает передаваться ученикам с помощью демонстрации, слова (речь) и образа (изображения на стенах пещер и ритуальная скульптура). Отрабатываются такие методы учения как наблюдение, подражание, показ (невербальная передача опыта), наставление, рассказ (вербальная передача сказаний, исторического опыта манипуляций с предметами и взаимодействия между собой людей данного социума), обряд, ритуал, игра, выполнение ребенком заданий и др. Первобытный человек впервые создает условия для приобщения молодежи к сложному опыту общеплеменных и специализированных видов деятельности (охота, рыболовство, собирательство, ткачество, изготовление каменных орудий, целительство/знахарство, гадание и т.п.). Обряд и ритуал помогают ему тренировать подрастающие поколения, создавая из них «настоящих» членов общества, необходимых ему для выживания. Впервые возникает осознание фундаментальной важности морального воспитания, скрепляющего социальную группу изнутри, не позволяющего ей потерять целостность, распасться и стать легкой добычей других, более сплоченных племенных групп, степень самоидентификации членов которых могла оказаться выше. Моральное воспитание также определяло степень готовности человеческой особи жертвовать собой ради интересов своей группы, принимать решения, противоречащие инстинкту самосохранения и физиологическим потребностям собственного организма. Первобытному обществу впервые в человеческой истории пришлось решать вопрос гендерной специфичности целенаправленного воспитания и обучения, определять круг знаний, навыков, умений, мировоззренческих идей и племенных сказаний (мифы, легенды, фольклор, тексты лечебников, заговоров и пр.), которые должны были быть сообщены мальчикам и девочкам вместе или отдельно; в последнем случае функция учителей возлагалась на представителей одного с обучаемыми пола. Таким же образом с формированием в человеческом обществе многооперационных видов деятельности стало необходимым выстраивать своего рода программу обучения по каждому из них, деля ее на сообщаемое и «отыгрываемое» детьми до вступления в реальную деятельность и на ту часть обучения, которая проходила уже в непосредственном участии молодежи в «настоящей» деятельности вместе со взрослыми и постепенно уравнивала молодежь с взрослыми членами сообщества. Возникла проблема в определении удельного веса среди передаваемого молодежи при обучении объема сведений: общеплеменного знания, сообщаемого всем членам племени; специализированного знания, присущего некоторым из них в силу половозрастного разделения труда в конкретном племени; тайного знания, обретаемого адептами разных культов и представителями особых, сакрализованных статусов в племени (например, шаманами, гадателями, знахарями и т.п.). Общие признаки, характерные для воспитания человека вообще, приобретали у различных архаических обществ эпохи первобытных культур конкретные своеобразные черты. В связи с таким обстоятельством реконструкция картины исторической эволюции воспитания и обучения представляет собой очень сложную задачу и может быть выполнена лишь самым пунктирным образом. К характеристикам архаического, первобытного воспитания и обучения относится его функционирование в условиях бесписьменной передачи накопленного опыта, важного значения инициационных обрядов перехода из одного возрастного социального статуса в другой, практически полного отсутствия школы и доминанты неинституциональных технологий обучения, характерных для жизни в семье, для ученичества и обучения в племени и в группе сверстников. Неинституализированность обучения, характерная для архаических первобытных образовательных стратегий, обусловила в начале первобытной эпохи первенство по удельному весу в воспитании за смешанной по возрастам группой детей, над которой надзирал кто-то из взрослых. Затем по мере дифференцированности общинных отношений, переходу от присваивающих способов жизнеобеспечения к производящим, одну из центральный ролей в воспитательной системе стала играть семья, сначала большая, включавшая многих боковых родственников, потом – малая, нуклеарная. Начиная с рождения, после совершения над ребенком и его матерью обрядов очищения, человек находился под постоянным контролем племени, рода, семьи. Роды считались опасным периодом нарушения равновесия, чреватым разбалансировкой благополучия всего социума. Поэтому роженицу и новорожденного требовалось ритуально «очистить» и включить снова в состав племени с помощью соответствующих обрядов. Обычно ребенка максимально долго кормили грудью. Все взрослые родственники участвовали в его взращивании, воспитании и обучении. Все первые культурные навыки ребенок получал теперь в семье и в ее ближайшем окружении, в том числе в играх со сверстниками. В этих играх неизбежно возникали прообразы будущей взрослой жизни. Взрослые поощряли игры, в которых вырабатывались ценимые в сообществе качества, следили за тем, чтобы дети в играх не нарушали установленных в социуме общих правил взаимоотношения людей друг с другом. Дети рано начинали помогать в хозяйстве, уже очень скоро после выхода из грудничкового возраста. По мере взросления и приближения подготовки к инициационным испытаниям единая система заботы о девочках и мальчиках дифференцировалась. Семья выступала в позднепервобытную эпоху и далее в период древнейших цивилизаций не только стандартной образовательной средой (обучение у своего отца было частым и распространенным вариантом), но и образцом для других образовательных сред – для ученичества, для школы. Обучение вне семьи часто принимало и в первобытную эпоху квазисемейный характер, за исключением такого феномена как возрастные, половые, культовые, профессиональные инициации. Процедуры инициаций стали яркой формой архаического группового, внесемейного, организованного обучения и воспитания в традиционных племенных бесписьменных обществах, чей образ жизни сильно напоминает первобытную эпоху. Инициация как обрядовая система являлась одним из главных способов перехода подрастающего поколения в разряд полноправных членов племени или иной устойчивой группы. С помощью инициаций данная группа выделяла себя, обособляя от других и определяя пути своего пополнения. Критериями обособления при этом могут выступать самые различные показатели приобщенности к племенному фольклору и сказаниям, секретам выживания в среде обитания данного племени, к тому или иному культу, к взрослым женщинам или мужчинам рода как зрелым, ответственным, дисциплинированным и знающим людям, к тем или иным профессионально оформившимся группам внутри племени и т.п. Наличие барьеров делало привлекательным и статусно важным их преодоление. Поэтому сегментация племенного мира определяла спектр жизненных целей, формулируемых молодежью или для молодежи в качестве образовательных ориентиров и достигаемых через инициации. Для инициаций, связанных с приобщением к общеплеменному знанию, характерно одно- или многоступенчатое изучение группой посвящаемых всего комплекса исторической традиции, накопленного опыта, знание которого необходимо для полноправного члена племени. Для инициаций адептов племенных / локальных культов характерно осуществление ритуальных действий, символизирующих отделение инициируемого от обычных людей и превращение его в существо, связанное с божеством данной культовой группы. Для возрастных инициаций свойственно обучение правилам поведения мужчин и женщин, их сексуальным практикам, их правам и обязанностям в структуре племени и семьи. Для инициаций, связанных с вступлением в профессиональную деятельность, характерно рассматривание их в качестве начала длительного обучения. Все виды инициаций помещают молодых людей в положение «между» или «вне» их предыдущего детского состояния и чаемого последующего статуса полноправного взрослого. Необходимо пройти определенный «путь», преодолеть ряд препятствий для достижения искомого. На таком пути инициируемого поддерживает наставник-руководитель церемонии, избранный племенем в качестве учителя. 1.2. Воспитание и обучение в древнейших цивилизациях Ближнего и Дальнего Востока. Если во времена первобытной культуры человек сформировался в основных своих физических, психологических, социальных особенностях, то в последующее время произошло необычайно быстрое его историческое развитие. Это произошло благодаря совершенно новым принципам функционирования образовательной среды, которая становится устроенной кумулятивно (нарастающая скорость накопления и применения опыта) и системно (возникают общественные институты, чьей задачей является обучение последующих поколений). Водоразделом между первобытным обществом и миром первых, древнейших цивилизаций стало изобретение человеком письменности. Ее появление кардинальным образом изменило систему накапливания и передачи социокультурного опыта. Этот опыт стал оседать в виде текстов вне индивидуального пространства человеческой памяти, передаваться посредством формального школьного обучения, играть большую роль в организации хозяйственной деятельности и управления древними обществами со стороны их элит. Появившееся государство поставило школу, всю систему обучения письменной культуре себе на службу. Грамотный писец стал лицом, облеченным властью, дарованной ему начертанием значка на папирусе, глиняной табличке, каменной стеле, пальмовых листьях, пергамене и т.п. В IV-II тысячелетиях до н.э. возникают и складываются первые цивилизации, основанные на письменности, государственной организации жизнедеятельности людей, на институциональном решении вопросов, связанных с образованием. Ключевой фигурой древних цивилизаций стал писец. Образованные люди составляли аппарат, организующий все необходимые работы для существования и процветания того или иного государства. Значимость образования понимали на высших уровнях власти и общественной иерархии. Образованный человек именовался «учителем» и «писцом».В образе писца вельможи желают пребывать вечно. Образ сидящего со свитком на коленях человека становится символом великого мудреца. Поминальные храмы мудрым учителям могли возводиться среди царских. Великий сановник и архитектор, «правая рука» царицы Хатшепсут и воспитатель ее дочери, управляющий колоссальным храмовым хозяйством египетского бога Амона (XVIII династия, XVI в. до н.э.) так представляет себя: «Я вник во все писания жрецов, и нет ничего со времени глубокой древности, чего бы я не знал». Писцы по факту приобщения к письменным текстам, хранящим опыт веков, воспринимались как учителя мудрости. Передача ими знаний становится предметом внимания особых могущественных богов (богиня Нидаба в Месопотамии, боги Тот и Сешат в Египте, единый бог Яхве в древней Иудее). Богиня Нидаба являлась богиней тростника, из которого делали в древнем Двуречье палочки для выдавливания клинописных значков на глине. Бог Тот изображался с писцовой палеткой и каламом или с пальмовым листом для записей. Древнеегипетская традиция, приписывающая Тоту изобретение письма, сохранилась в диалоге Платона «Федр»: «Эта наука, царь, сделает египтян более мудрыми и памятливыми, так как найдено средство для памяти и мудрости». «Госпожа письма» Сешат изображалась с писцовой палеткой в руках. Богиня ассоциировалась с образованностью в целом, поскольку покровительствовала тому, что, прежде всего, исполняли владеющие знанием письмен: закладке зданий, подсчету военной добычи и годов правления фараонов. Школьники сначала учились писать на покрытых гипсом с обеих сторон деревянных досках. Писали на них кисточкой черными и красными чернилами, которые легко можно было смыть. Деревянные доски для письма найдены, но ни одной с каракулями начинающего школяра. В середине II тысячелетия до н.э. на смену деревянным доскам пришли известняковые таблички, но они тоже не сохранили отчетливых школьных упражнений. Очень многие школьные тексты написаны на остраконах, фрагментах битой керамики или плоских плитках известняка. В школьной практике остраконы могли служить чем-то вроде домашних тетрадок и легальных шпаргалок для устных ответов – с начальными строками подлежащих выучиванию наизусть произведений. Папирус был дорог, и школярам доставался редко. Его производили мало и использовали только в царских канцеляриях. Возникновение письма в долинах Евфрата, Тигра, Нила было вызвано хозяйственной необходимостью, «потребностью крупного храмового хозяйства в ведении оперативного учета и отчетности», а затем и в более широкой потребности фиксировать необходимое для запоминания и воспроизведения (коммеморативная функция); в долинах Хуанхэ и Янцзы первыми записями стали гадательные. Месопотамское письмо представлено клинописью, древнеегипетское и древнекитайское письмо называется иероглификой, древнееврейское – уже алфавитное, но без гласных. Каждая из древних систем письменности представляла собой весьма сложный комплекс из многих знаков и символов; освоить его можно было лишь в течение многих лет тяжелого труда. Не только в китайском языке встречались тысячи разных изображений слов и слогов, но и, например, в древнеегипетском письме было около 900 часто употребляемых иероглифов, а общее число превышало 2 тысячи. В Месопотамии количество знаков постепенно превысило тысячу, но потом уменьшилось до 300. Школьник в древних цивилизациях Востока должен был стать настоящим художником, развить в себе хорошую образную память. Каллиграфия, распознавание знака, скорость записывания, знание многочисленных контекстуальных значений одного и того же изображения-слова, вызубривание сотен и тысяч слов и словосочетаний, стенография, стилистика, точность понимания и воспроизведения текста, умение восстановить частично утраченный текст, знание титулатуры и образцов составления документов – таков далеко не полный перечень необходимых ему умений. Писец должен был уметь располагать письменные знаки эстетически красиво. Вписывая иероглифы в воображаемые квадраты, он получал настоящий узор. На Востоке сложные системы письменности являлись структурообразующими элементами древних педагогических систем и традиций. Они долго сопротивлялись использованию алфавитного принципа. При всем его удобстве он разрушал сложившиеся тысячелетиями древневосточные парадигмы обучения подрастающих поколений грамоте и культурной грамотности в целом. Писцы по праву гордились своими системами фиксации текста – благодаря их знаниям и умениям огромные по тем масштабам страны столетиями действовали как единое тело, сердцем которого являлись сакрализованные правители, чьи администрации обладали божественным даром письменной культуры. Письменность объединяла государства, предоставляя единый язык для общения тем, кто в повседневной жизни пользовались различными диалектами устной речи. Канонизирующая словесную культуру и ее образцы роль письма имела фундаментальное значение для формирования образовательных систем в Египте и Месопотамии, в Китае и Палестине; древнеиндийская культура довольно долгое время в охранительных целях сопротивлялась записи священного канона текстов вед даже на литературный санскрит, но, в конце концов, все же смирилась с подобной необходимостью. Характерной чертой почти всех древневосточных систем обучения было присутствие в них нескольких языков и / или систем записи, расположенных по иерархии авторитета. Наиболее древние считались самыми авторитетными, несмотря на то, что были наиболее сложными. Знание предыдущих письменностей, текстов, написанных на «древнем языке» в эпоху далеких предков, было непременным требованием в школах древнего Китая, Египта, Двуречья, Индии и Палестины. Эти цивилизации, кроме древнеиндийской, представляли собой общества, «над которыми тяготеет память прошлого, запечатленная письменностью». Хорошо образованный писец должен был прекрасно разбираться в текстах разных времен, а этого нельзя было достичь без обширных познаний в древних языках различных эпох и в разнообразных системах письма. Значительную долю содержания образования составляли словари терминов и старые, «классические» тексты литературного канона. Часто текст объединял в себе знак и образ, логично и гармонично соединяя смысл текста и «рисунок текста» в единое изобразительно–повествовательное произведение, где текст служил декором, а изображение, являющееся иероглифами, не только рассматривалось, но и читалось, и наоборот – не только читалось, но и рассматривалось. Процент грамотных людей в древних цивилизациях был относительно невелик - от 0,4 % до 25-30 % из них могли читать и писать. Уровень грамотности мог заметно варьировать как в зависимости от социального статуса, происхождения, так и в зависимости от географического местоположения той или иной территории либо поселения внутри древних государств. Особенно он был велик в храмах и царских резиденциях. Неминуемой была разница в уровне грамотности населения между городом и деревней, крупным религиозным центром и маленьким административным пунктом. Сама грамотность была разных уровней, требовавших различных «программ обучения». На разных полюсах образованного мира в древневосточных государствах находились обучавшиеся элементарной функциональной грамоте, необходимой для минимального профессионального повседневного общения, например, ремесленника со своими клиентами, и представители жреческой и бюрократической элиты, в чьи обязанности входило оперирование сложными текстами и их глубинными смыслами. Жрецы были обычно и учителями, преподававшими как индивидуально (по преимуществу), так и группе учеников в возникавших с третьего тысячелетия до н.э. школах. Например, Месопотамии аккадским термином «хурритский писец» обозначали «деревенщину», умеющего делать лишь простые хозяйственные записи, но не владеющего всем богатством клинописных знаков, как положено «шумерскому писцу», и поэтому неспособного скопировать сложный религиозный текст. В Двуречье, Египте, Палестине на остраконах сохранилось множество элементарных упражнений школяров первых уровней обучения, не переходивших впоследствии на более сложные этапы повышенного знания письменного слога и корпуса письменной литературы. Не только писцы Двуречья, но и египетские грамотеи кичились своими знаниями. Текст из папируса Анастази I времени Рамсеса II содержит письмо приближенного фараона писца Хори войсковому писцу Аменемипету. Первый полагает, что он значительно образованнее своего коллеги в искусстве письма, в математике и географии. Примечательно, что этот текст был составлен и использовался как учебное пособие. Образованность правящей элиты и чиновников государственного аппарата стала причиной многих успехов древних цивилизаций, отделивших их от менее развитых соседей с помощью высокостатусных профессиональных учителей, письменной передачи авторитетного опыта, иной организации всей жизни, опиравшейся на сокровища знаний предков, изучавшихся и применявшихся в максимальном объеме, без больших потерь, имевших место в бесписьменных традиционных архаических обществах первобытной эпохи. Имеется очень мало источников, проливающих свет на древневосточные школы. Отчасти это связано с преимущественно устным характером преподавания. Объяснения учителя не записывались, а воспринимались со слуха, почему огромное внимание уделялось выработке умения слушать и понимать услышанное. Школы строились в большей или меньшей степени по аналогии с семьей, с мастерской ремесленника или с кружком ученого-философа. Большие объемы изучаемого, причем изучаемого в значительной степени механически, порождали необходимость в максимальном укреплении дисциплины среди посещавших школу или живших при ней учеников. Такое дисциплинирование достигалось различными способами: сакрализацией учителя в древней Индии и Китае, сакрализацией изучаемого в древней Палестине, соревновательностью и стимулированием интереса к получаемой профессии писца в Египте и Месопотамии. Широко применялись физические наказания нерадивых учеников. Серьезной угрозой была неудача на «экзаменах» и недопущение ученика к изучению следующего раздела учебной программы. Учащиеся нередко в качестве письменных упражнений или упражнений в чтении писали и читали тексты, призывающие их к хорошей учебе, показывающие весь спектр возможных к ним претензий и наказаний, демонстрирующие пути, позволяющие избегать изучения предмета спиною, с помощью палки наставника или его помощника из старших учеников. В эпоху древневосточных цивилизаций при храмах и царских резиденциях существовали школы, где обучались и воспитывались дети элиты. Идеальный царь в литературных произведениях, конечно, грамотен, хотя и не занят переписыванием текстов. Однако, например, для древнеегипетского вельможи письменные принадлежности уже единственно возможные «орудия труда». Высокограмотны в Египте были строители пирамид, скульпторы и художники. В Гизе была найдена учебная доска с писцовым упражнением, исполненным черной, красной и зеленой краской. Имена фараона V династии и некоторых божеств четырежды повторяются в вертикальных колонках. На оборотной стороне доски художник отрабатывал изображения птиц и рыб. Как правило, сын наследовал профессию отца. В простых семьях дети рано начинали работать, постигая на практике азы трудовой деятельности. На должность писца можно было претендовать не только по наследству – ее можно было получить после тяжелого обучения основам грамоты человеку почти любого происхождения. Не одолевший учебу мальчик «из хорошей семьи» терял привилегированный статус. Источники позволяют проследить во многих древневосточных обществах династии жрецов, писцов и других представителей интеллектуальной элиты. Однако такая картина в рассматриваемых обществах была распространена в разной степени – от ее доминанты в Древней Индии (обучение внутри трех высших варн и в пределах многочисленных каст) до публично заявленных правил ненаследования важнейших должностей в Древнем Египте. В разной степени допускалось обучение девочек. Они готовились стать женами и хозяйками – «владычицами дома», «с любезной речью, с подходящим советом для (формулировки) письма, каждому протягивающими руку (помощи)». Видимо, всему необходимому их учили матери. Женщины могли быть жрицами богов, участвовали в поминальном культе по родным. Жреческие обязанности позволяют предполагать определенную степень образованности жриц. В древнеиндийском педагогическом наследии сохранились учебные руководства, составленные от имени матерей, а также предания, рассказывавшие, как матери наставляли своих дочерей, в том числе в той или иной профессии. Известна «школа жриц» в одной из столиц Древнего Египта – Мемфисе. Женщины-профессионалы встречаются в документах многих древневосточных культур. Иногда они бывали даже писцами (особенно в свите знатных дам), хотя их коллеги-мужчины сетовали на слабость «дамских ручек» при нанесении текстов на твердую поверхность (гравировании). Нельзя также сказать, что женщины вне собственной семьи в сколько-нибудь заметных масштабах постоянно участвовали в передаче культурных традиций через обучение, хотя и достигали больших высот в образованном мире. О табуировании грамотности именно для женщин ничего неизвестно. В цивилизованном обществе грамотность оказывалась необходима не только для профессиональных занятий, но и в повседневной семейной жизни, существования среди соседей, исполнения общественного долга, защиты от недоброжелателей, помощи умершим предкам, сообщений с далеко расселившимися родственниками и т.п. Во всех древних культурах широкое распространение получило использовании письмен в зловредной магии. На статуэтках, сосудах или черепках писали имена предаваемых проклятью врагов и – разбивали их. Магия имен являлась как инструментом причинения зла, так и оружием против зла. Различные амулеты с текстами, заклинания, ритуальные формулы, гимны и т.п. должны были помогать живым и мертвым. Большой вес приобретали те, кто мог оказывать профессиональную помощь в такого рода касавшихся всех без исключения делах (гадатели, жрецы, знахари и т.д.). Например, основными функциями жрецов-чтецов в Египте были рецитация священных текстов и исполнение обрядов заупокойного культа, магией священного слова восстанавливавших умершего для продолжения жизни в «том мире» гробниц и саркофагов. На стене гробницы можно было нередко встретить надпись: «Да совершат они (жрецы-чтецы) для тебя обряды соответственно писанию, которое поместил [бог] Тот в дом божьей книги». Тот часто появляется в контексте с тайными книгами, знание которых дает власть жрецу над магическими силами. Священные тексты преподавалось в Египте не на начальных этапах обучения в школах и не малым детям. В обучении им определенную роль, вероятно, играли известные с эпохи Древнего царства «дома жизни», постоянно упоминающиеся вместе с «тайнами» и «тайными книгами». В поздних текстах «дома жизни» упоминаются чаще: именно здесь сосредоточились знатоки иероглифического и иератического видов письма, используемых при написании религиозных текстов. Иероглифика для них – «письмо дома жизни». Эти скриптории не были школами или предтечей университетов, но их образовательная функция хранителей культурных достижений очевидна. Ближе к школе были «дома наставлений» (ат себа), появившиеся в конце III тысячелетия до н.э. В Месопотамии подобную «домам жизни» и «домам наставлений» функцию могли нести архивы и библиотеки, в которые собирались и в которых систематизировались таблички самого разного содержания. Да и «дом табличек», знаменитая э-дубба, не являлся только школой, но и центром общей учености. Известно, что в конце III тысячелетия, еще до введения термина «э-дубба», только в одном из месопотамских государств – Шумере – работало около 10 писцовых школ. Особой системой обучения сакральному знанию выступала школа брахманов-гуру в Древней Индии. В ней ученики с самого начала оказывались на положении младших сыновей, поскольку обучение священным текстам рассматривалось как их духовное рождение; неизучавший древнеиндийский канон считался «единождырожденным» и занимал очень низкое положение в обществе. Поступление в ученики к брахману совершалось на восьмом году жизни. Ему предшествовало элементарное домашнее обучение. Изучение священных вед считалось обязательным даже для ремесленника. Аналогичным образом изучение Торы в древней Палестине начиналось весьма рано. Таким образом, сакральное знание в Индии и Палестине начинали передавать детям на начальных этапах обучения, а в Египте и Месопотамии – на последующих или даже на завершающих этапах образовательных траекторий. Не следует забывать, что удельный вес обучавшихся в школах детей по сравнению с воспитывавшимися внутри семьи и дома был очень мал. Большинство детей не знали школу, но знали отца в роли учителя, а учителя в роли отца (ходя к нему для частного обучения или принимая его в родительском доме). Профессией они овладевали при соответствующем специалисте, на его рабочем месте. Древнеегипетский рельеф периода Древнего царства сохранил сцену: взрослый писец с двумя запасными ручками-тростинками за ухом стоя фиксирует количество собранного зерна, а за ним стоит ребенок, держащий письменный прибор в левой руке. Под мышкой мальчик несет еще один прямоугольный предмет такого же размера – вероятно, футляр для документов. Подобные изображения есть и в гробницах Нового царства. Письменные источники подтверждают типичность такой «школы» не только для долины Нила. Во всех древневосточных обществах практическая деятельность под началом «мастера» – отца или другого достойного человека – была в то время лучшей «школой» для подрастающего поколения, как после овладения начальной грамотой, так и параллельно с ним или даже вместо ее изучения. Вероятно, это была основная и наиболее «массовая» форма обучения. Индивидуальный подход и частные уроки в сочетании с «производственной практикой» и суровыми наказаниями давали, по-видимому, хороший эффект. Чаще всего отцы сами обучали своих сыновей дома. Главным наставлением сыну, образцом для подражания была жизнь его отца. Отец, если хотел слыть достойным человеком, был обязан заниматься воспитанием и обучением сына. Необходимо учитывать типичное для древневосточных культур патриархальное восприятие учителя как второго отца. В обязанности ученика входила не только учеба, но и забота о процветании имущества его наставника. Понятие «обучение» не ограничивалось постижением основ чтения, письма и счета – не менее важной была интериоризация правил социального поведения, делавших ученика полноправным членом общества взрослых. Главной обязанностью учащегося было внимать наставнику, от каждого писца ждали, что он подготовит себе смену, воспитает ученика: «Писец, полезный господину его, превосходный исполнитель, разверни свои книги, ведь ты должен взять ученика (букв. «сотворить сына»), который обучен необходимым текстам с начала. И я был обучен моим отцом необходимым текстам». В Месопотамии и Египте добившийся хороших результатов чиновник параллельно с исполнением служебных обязанностей занимался обучением смены. Его ученики, как и у гуру, становились духовными сыновьями учителя. Приемных сыновей–учеников – могло быть несколько. Если родной сын оказывался негодным человеком, то утешением мог стать приемный воспитанник. Особенно такая ситуация была наглядна в случае обучения в условиях царского двора, где отпрыски царского рода обучались вместе с детьми вельмож, где и те, и другие обзаводились «друзьями-однокашниками». В египетском Поучении Мерикара констатируется, что царь мудр с рождения, однако он все равно должен учиться: «Создается мудрость знанием. Смотри – слова их остаются записанными. Разворачивай свитки твои, следуй премудрости, тот, кто обучается, станет искусным». Ученики писцовых школ в Египте, Месопотамии, Индии, Китае, Палестине в процессе обучения постепенно подводились к необходимости выполнять задания, аналогичные работе взрослого профессионала. Принцип постепенной профессионализации образования был одним из ведущих в древневосточной педагогике. Мальчики-ученики помогали взрослым учителям, приобретая навыки в реальной практике того дела, которое они изучали. Учась в начальной школе, дети часто продолжали жить дома. О школьнике обычно заботится мать: она ежедневно снабжает его едой, питьем, проверяет письменный урок – домашнее задание, который он несет учителю на проверку. Практически во всех древневосточных цивилизациях не только отец, но и мать могли отдавать ребенка в школу. Нормой практики домашнего образования считалось обучение сыновей отцами, а дочерей – преимущественно матерями. Мать всегда была чтима не менее отца. Большинство текстов называют отца главным воспитателем и учителем сына. Отец образованнее, мудрее, дальновиднее матери и занимает должность, которая может перейти его сыну по наследству, если сын одолеет учебу. Педагогические идеи в письменных памятниках Древнего Востока. Создав государственную и частную школу, монархии Древнего Востока не создали государственного органа, который формулировал бы принципы образовательной политики, определял содержание обучения, сертифицировал знания учителей и учеников. Система императорских экзаменов в Китае оказалась обособленным примером, на который не откликнулись другие империи Востока. Курс обучения определялся идеалом человека, существовавшим в той или иной культурной среде. Степень подготовленности обучающегося определялась его наставником. Содержание обучения и его последовательность отражают учебные пособия, дошедшие до нас в составе древних месопотамских, египетских, индийских текстов. В разные времена и в разных странах среди изучаемых предметов могли встречаться чтение (в том числе декламация), письмо, математика, риторика, делопроизводство, география (прежде всего топонимы, этнонимы, гидронимы), языкознание (в том числе фонетика, этимология, знание иностранных языков), религия, литература, текстология, лексикография (в том числе заучивание слов письменного языка), медицина, управление, экономика, музыка, военные науки, физические упражнения (спорт). Египтяне, евреи, индийцы, жители Месопотамии считали, что встречаются неподдающиеся воспитанию дети, не имеющие разума и способности к обучению, упрямые и нерадивые. Воспитанный член древневосточных обществ подчинялся многочисленным правилам поведения и моральным нормам. Моральное воспитание, обучение праведному поведению являлось немаловажной частью образования. Особой, довольно объемной частью педагогических сочинений являются изложения правил поведения и настоятельные советы, как себя вести в том или ином случае. Самое главное – писец должен был владеть грамотой. Школяры учили отрывки избранных текстов наизусть, монотонно распевая их вслед за учителем. Выучив текст, ученики пытались его копировать – письменно (Месопотамия, Египет, Китай) либо сначала устно. Делом наставника было предоставить обучающимся модель текста, образец для повторения. В Египте писали сразу целые слова и фрагменты фраз, а не отдельные знаки. Эта методика отличалась от применяемой в месопотамской школе, где действовал принцип «от простого к сложному» и ученики начинали с прописей отдельных знаков, переходя к их группам и сочетаниям. В Индии ученики хором, нараспев повторяли за учителем маленький отрывок, выучивая его в течение дня как текущее задание. Выученные фрагменты мнемонически «сшивались» друг с другом в длинные тексты комментариев к ведам. Практически во всех древних культурах ученики должны были без конца копировать сначала фрагменты, а затем и целые тексты. Многие из них и дошли до нас в виде школьных копий или диктантов. Немало примеров тренировок в написании сложных слов и стандартных фраз. Учебная литература и сочинения на темы воспитания. На протяжении исторической эволюции древневосточных образовательных систем происходит становление жанров учебной и общедидактической литературы. Одним из наиболее распространенных становятся поучения, учебные диалоги, словари, справочники по отдельным наукам, профессиональные руководства, разъяснения канонических религиозных текстов, образцы для упражнений в письме и счете, гимны богам и восхваления царей, молитвы, магические тексты, старые документы и письма – как подлинные, так и специально написанные учителями образцы. Важная роль текстов в последующей жизни учащегося подчеркивалась на протяжении всех лет обучения: «Если писца назначают на какую-то должность, он ищет советы в книгах». Одни и те же сочинения могли играть роль учебных пособий по разным предметам: например, индийская грамматика Панини была составлена в стихотворной форме, раскрывая не только глубины санскрита, но и демонстрируя разные поэтические стили; египетское Поучение Хети могло использоваться для упражнений в риторике, чтении, письме, а также «нести» в юные сердца идеи превосходства профессии писца над другими и моральные ценности египтян. От учеников требовались, прежде всего, почтительность, воздержанность, послушность, усердие, памятливость. Итак, в древневосточных цивилизациях впервые появляется письменность, ставшая основой, как домашнего обучения, так и внесемейного ученичества и школы. Мы видим наличие дворцовых и храмовых школ. Обучение в них было типологически похоже на обучение ремеслу. Педагогические идеи в письменных памятниках Древнего Востока формулировались в основном относительно подготовки жрецов, писцов, правителей и близкой им элиты. Господствовало кастовое воспитание, типы светских и религиозных школ различались в зависимости от того, ученики из какого сословия их посещали. |