Искусство
Языки
Языкознание
Вычислительная техника
Информатика
Экономика
Финансы
Психология
Биология
Сельское хозяйство
Ветеринария
Медицина
Юриспруденция
Право
История
Физика
Экология
Этика
Промышленность
Энергетика
Связь
Автоматика
Электротехника
Философия
Религия
Логика
Химия
Социология
Политология
Геология
Шершеневич - Общая теория права_Т.1-2, 1910. Общая теория права. Том первый. Часть теоретическая Том I глава I. Философия права Задачи философии
 Скачать 2.1 Mb.
|
|
§ 27. Государство и общество Литература: Кloрреl, Staat und Gesellsshaft, 1887; Wieser, Recht und Macht, 1910; Dicey, Law und Opinion, 1905; Гольцендорф, Общественное мнение, рус. пер. 1895 Некоторое время государство и общество в научном представлении сливались в одно понятие. Позднее отождествление сменялось противоположением их. В настоящее время задача состоит в сопоставлении этих двух понятий и в раскрытии взаимного отношения между государством и обществом; Иеринг полагает, что государство - это общество, организованное на началах принуждения. "Чтобы иметь возможность принуждать, общество принимает образ государства, государство есть форма урегулированного и обеспеченного приложения общественной принудительной силы, короче сказать: организация общественного принуждения"*(246). В этом представлении общество играет как бы роль материала, из которого строится государство. Государство - это само общество, преобразованное вследствие организации принуждения: если отнять этот последний момент, то под государством окажется вновь общество, как нечто самостоятельное. Конечно, генетически государственная власть зарождается в обществе, действием внутренних общественных процессов. Но, раз создалось государство, оно само образует новое общество, объединяя совокупность людей, хотя бы принадлежащих к разным общественным группам, в общественное единство, сплоченное одним общим политическим моментом. По определению Ориу "государство есть нация, подчиненная известному упорядоченному и уравновешенному режиму, который называется государственным режимом"*(247). Ошибка Ориу, как и многих других французских ученых, состоит в смешении государственного общества с нацией*(248). Общество, составившееся из государственного населения, совершенно не тождественно с нацией, как продуктом долгой исторической жизни: общество, составившееся из государственного населения, может включать полностью или частично различные нации. Дюги предлагает смотреть на государство, как на группу властвующих, противополагая его тем самым остальной части общества*(249). При такой точке зрения подданные оказались бы вне государства, что совершенно не отвечает действительности. Государство представляет собой несомненно форму общения и потому является видом родового понятия об обществе. Совокупность людей, образующих государственное население, создает в то же время и общество. Что же делает эту совокупность, народ, обществом? Как государственное население - это совокупность людей, подчиненных одной и той же власти. Ho объединение под одной и той же властью создает и общий интерес, интерес политического самосохранения, и побуждает к сотрудничеству в виде совместного противодействия угрозам данной политической группе. Таким образом, эта новая общественная форма создается фактом существования государственной власти. Но государство, как вид общества, не исчерпывает общественной жизни тех людей, которые входят в состав его населения. В пределах одного и того же государства образуются многочисленные и разнообразные общественные формы, национальные, вероисповедные, профессиональные и др. Другие общества только частью укладываются в пределы государственной территории, выходя иными своими частями за эти пределы, как, напр., церковь. Но и жизнь того общества, которое полностью укладывается в пределах государства, как его произведение, имеет свое самостоятельное содержание, независимое, отдельное от государства и подчас ему враждебное. На почве основного, первоначального общего интереса, который ярко проявляется в редких случаях, в моменты сильной опасности политическому существованию группы, - вырастает масса новых интересов, объединяющих тех же людей уже независимо от государственного интереса. Именно то обстоятельство, что общество, лежащее в основе государства, сливается в общем инстинкте политического самосохранения, дает основание предполагать ту солидарность между государством и обществом, которая выражается в положении : всякий народ имеет власть, какую он заслуживает. Другими словами, утверждается, что, так как в основе государственной власти лежит общественная поддержка, вытекающая из признания строения и деятельности этой власти, то всякое государственное устройство и всякое государственное управление отвечают убеждениям, направлению и настроению общества. Физиократы, сторонники просвещенного абсолютизма, полагали что, если существует абсолютная монархия, то именно потому, что она наиболее отвечает общественному мнению. Это положение может быть принято с большими ограничениями. То признание власти со стороны общества, которое считается психической основой государства, нельзя понимать в смысле сознательного согласия на существующий государственный строй. Общество в преобладающей своей части может не сочувствовать старому строю, но оно не оказывает ему противодействия. Наоборот, общество может сочувствовать утвердившемуся новому строю, но оно не оказывает ему поддержки против разрушительных внешних и внутренних сил. Нужно возбудить инстинкт личного самосохранения в чрезвычайно высокой степени, чтобы человек решился поставить на карту жизнь, свободу, имущество для противодействия политическому строю или для защиты его. Но не выступая из рамок допущенного властью поведения, каждый человек выражает свое отношение к строю, и словом и делом. На этой почве может создаться общественное мнение, составляющее общественную силу, и способное разойтись с органами государственной власти во взгляде на значение строя. Таким образом, общественное мнение может выразиться весьма определенно, и все же государственный строй в состоянии будет довольно долго продержаться, потому что у государственной власти имеются иные источники силы, кроме общественной поддержки. Положение государственной власти еще более облегчается, когда в самом обществе происходит раскол. Опираясь на сочувствие одной его части, влиятельной по богатству или по образованию, или, наоборот, сильной своим невежеством, власть способна держаться без сочувствия большинства населения, даже при его ненависти. Общество, по своему развитию, по своим нравам, может стоять значительно выше того государственного строя, в рамках которого его укладывает или в которых его держит власть. И обратно, можно допустить, что прогрессивная власть введет общество в государственные формы, к которым оно пока не подготовлено. В том и другом случае между государством и обществом нет соответствия. Это возможно только потому, что государство располагает силами, хотя и организованными из общественного материала, но действующими вне общественного контроля. Отрицание у государственной власти источников силы помимо признания общества приводит к совершенной невозможности объяснить бесспорные факты резкого и продолжительного разлада между властью и обществом. Когда указывают на полицию и армию, как средства воздействия на общество, то против этого выставляется соображение, основанное на том, что та и другая, по своему личному составу, принадлежат к обществу. Почему сила на стороне государства? Потому что власть имеет в своем распоряжении ружья и пушки. Но почему ружья и пушки у власти, спрашивают те, кто ищет большей глубины в объяснении общественных явлений? Потому что, говорят они, эти орудия предоставлены власти и оставлены у нее самим обществом. Но углубление следует производить еще дальше. Почему же общество оставляет у власти эти орудия? Потому, приходится ответить, что власть располагает ружьями и пушками, не позволяющими у нее что-нибудь отнять. При объяснении устойчивости отжившего строя и действия пушек стараются найти объяснение в поддержке со стороны некоторых классов общества. Конечно, верно, что власть опирается на сочувствие господствующих классов. Но почему же сочувствие этого меньшинства, не пользующегося сочувствием большинства, поддерживает власть, чем держится само это меньшинство? Объяснение и того и другого опять-таки скрывается в физической силе государства, которой располагают органы власти. Принимая во внимание, что государство и общество обладают различными силами, постараемся выяснить их взаимодействие. Посмотрим сначала, как влияет государство на общество, a потом выясним влияние общества на государство. Государство способно оказать влияние на язык, который служит средством общения. Присоединение Ниццы к Франции имеет своим последствием то, что речь местного населения все более утрачивает итальянский колорит и все сильнее проникается французскими словами. Покровительствуя литературе, французские короли XVII века сделали северо-французское наречие литературным языком Франции, в ущерб провансальскому языку. Преследуя язык части своего населения, государство часто достигает возрождения и укрепления этого языка, который становится орудием теснейшего общения гонимых, как это случилось в Богемии в половине XIX века. Едва ли возможно сомнение во влиянии государства на нравы общества. Конечно, неприемлем взгляд Гоббса, по которому только государство определяет, что такое нравственное поведение, так как нравственные понятия и нравственные нормы составляют продукт общества, а не государства. Нельзя принять и точки зрения Гегеля, будто государство есть осуществление нравственной идеи, потому что мы можем мыслить нравственность и вне государства, в общественном, хотя и не государственном, состоянии. Все же остается бесспорным, что государство способно благодетельно или, наоборот, вредно влиять на высоту общественной нравственности. Государство создает новое основание для общественной сплоченности. Обводя население таможенной границей, государство усиливает экономические связи в своих пределах. Финансы государства, затрагивая каждого гражданина с самой чувствительной стороны, всегда выдвигали общий интерес, имевший в истории нередко важное общественное значение. При помощи своей силы государство может бороться с теми антисоциальными проявлениями, справиться с которыми само общество своими силами не в состоянии. Совместно испытываемая общая государственная опасность заставляла граждан забывать все другие мотивы, разделяющие их в общественной жизни, и создавала чувство глубокой солидарности в защите государства. Любовь к отечеству-государству вызывала нередко в истории высокие подвиги личного самопожертвования, поразительное напряжение нравственного сознания. Соединение под одной политической властью различных национальностей и вероисповеданий приучает к взаимной терпимости, к уважению противоречий, расширяет взгляд на человека вообще, - и в этом некоторое преимущество многонационального государства перед однонациональным. В борьбе за свое внешнее существование государство вызывает на свет общественные факторы, которые без этого возбудителя оставались бы в дремотном состоянии. Так как победа в этой борьбе обуславливается не только техникой военного дела, но и психикой граждан, то государство, по инстинкту самосохранения, вынуждается воздействовать на культуру и нравы общества, чтобы увеличить свои силы. Ho, с другой стороны, обособление государственной силы дает возможность органам государственной власти оказывать дурное влияние на общество. История нередко была свидетельницей политики, основанной на разделении общественных сил. Органы власти могут сознательно усиливать классовую, национальную и вероисповедную вражду, чтобы в борьбе одной части общества против другой истощались те силы, которые иначе могли бы в полном единстве направиться против них. Органы государственной власти в состоянии ставить препятствия народному образованию, развитию общественности, подавлять личную инициативу, отбрасывать мужественные, стойкие единицы и вызывать самых злых духов на служение себе против общественных сил. Пользуясь эгоизмом человека, органы государства могут разбудить в нем самые дикие инстинкты, заглушенные под влиянием общественности. Небольшое число людей, имея в своих руках государственный механизм, в состоянии глубоко деморализировать общественные силы. Государство способно разрушать работу общества. Многие страницы истории человечества написаны кровавым пером государственной власти. Таково влияние государства. Но общество, в свою очередь, оказывает сильнейшее влияние на государство. И сила, которой оно действует, есть общественное мнение. Уже Юм обратил внимание на политическое значение этого фактора. "Правительство опирается только на общественное мнение, и это правило относится как к правительствам, наиболее проникнутым демократизмом и милитаризмом, так и к самым свободным и народным. Египетский султан или римский император могут распоряжаться своими ни в чем неповинными подданными, как неразумными животными, против их воли и желания; но, по крайней мере, мамелюками или преторианцами он должен управлять как людьми, опираясь на их мнение"*(250). Последние слова Юма показывают, что противодействие общественному мнению возможно при отсутствии его единства и при организации физических сил, дающих материальный перевес меньшинству перед большинством. Государственное устройство поддерживается именно равновесием общественных сил. Если бы мы гипотетически предположили полную солидарность в общественном мнении, сопротивление государственной власти было бы невозможно при всей организованности ее сил. Чем ближе мы к этому предположению единства, тем очевиднее необходимость для государственной власти подчиниться обществу и, наоборот, чем далее мы от него отходим, тем слабее влияние общественного мнения, тем самостоятельнее власть. Государственная власть должна быть сильнее всякой другой в обществе. Но когда она становится сильнее самого общества - это опасная гипертрофия. Если государственный строй обуславливается реальным соотношением сил, по выражению Лассаля, то какое же значение может играть писанная конституция. Действительно ли она только "клочок бумаги", который ничего не прибавляет к силам, определяющим государственный строй? Если это так, то чем объяснить, что "абсолютистское правительство может выиграть очень много, если облечется в пустую внешность конституционализма и под ней будет продолжать абсолютизм"*(251). Очевидно, объяснение заключается в том, что, прикрываясь конституционной формой, абсолютизм выигрывает в общественном мнении. Следовательно, власть, самая деспотическая, нуждается в этой поддержке - это облегчает ее задачу властвования. Но если "клочок бумаги" способен служить психическим средством воздействия на общество, смягчая его, он также способен воздействовать и на власть, противодействуя ее произволу. Конечно, глубоко ошибается тот, кто думает, будто писанная конституция в состоянии точно определить образ действия власти. Но ошибочно и отрицать психическое действие ее на власть. Если последняя влияет на общественное мнение ссылкой на лист, то игнорирование этого листа оказывает влияние, подрывающее то общественное мнение, которого она ищет. В действительности, писанная конституция составляет один из элементов в реальном соотношении сил. Это тоже сила, и не из последних. Писанная конституция есть фиксирование общественного взгляда на взаимное отношение элементов государственной власти и насколько последняя ограничена общественным мнением, конституция служит одним из факторов, определяющих ее поведение. Ощи2бка не в том, что писанную конституцию считают силой, а в том, что ее признают правом, и ожидают от нее тех гарантий, какие связаны с правом, тогда как она может дать только гарантии, какие заключаются в общественном мнении. Если таково влияние общества на государственный строй, то оно не меньше, если еще не больше, в отношении государственного управления. И опять-таки самая деспотическая власть, самое классовое правительство стараются склонить на свою сторону общественное мнение ссылкой на народное благо, на общественный интерес и т. п. Самые горькие политические меры преподносятся в общественных облатках. Отсюда с очевидностью обнаруживается, какую силу таит в себе общество, силу, проявляемую в общественном мнении и способную бороться с силой государства. В каких же политических формах может проявиться общественное мнение? Самым естественным образом мнение общества выражается в печати и в собраниях. Чем большая в стране свобода, тем точнее отразятся в них взгляды и настроения массы. Хотя бы власть и воспользовалась своими средствами для того, чтобы подкупить одни органы печати и подавить непримиримые, но такая печать самим обществом не будет признана за выразительницу ее мнения, которое станет искать иных выходов для своего проявления. Общественное мнение, воздействующее на власть, отражается, главным образом, в органах политической печати, но, при подавлении последней, оно пробивает себе русло в общей литературе в формах, не поддающихся правительственному воздействию, но чутко воспринимаемых обществом. Другим способом выражения общественного мнения в политических вопросах служат парламентские выборы, там, конечно, где подданные стоят на степени граждан. Различные партии, предлагающие ту или иную реформу строя, то или иное изменение в управлении, вызывают общество высказать свое мнение путем бюллетеня. При всеобщем избирательном праве, при полном невмешательстве власти в дело подачи голосов, выборы могут служить, если не вполне, то в достаточной степени отражением общественного мнения. Чем более уклоняется избирательная система от всеобщности и равенства, чем сильнее давление правительства и господствующих классов на свободу выборов, тем труднее признавать выборы выражением общественного мнения. Сама государственная власть, в решительные моменты, считает нужным, путем роспуска парламента, получить новые данные об общественном мнении. При парламентаризме общество, путем выборов, держит постоянно государственную власть на уровне общественного мнения. Здесь достигается наиболее возможная гармония между обществом и государством. Министерство, держащее в своих руках организованные силы государства и само держащееся общественным мнением - такова система уравновешения государственных и общественных сил. Если принять в соображение, что общественное мнение есть санкция нравственных норм, то парламентарная система более всего осуществляет идею примирения государства и морали. Демократические государства в новейшее время настойчиво выдвигают идею референдума. Опасность отклонения от общественного мнения со стороны депутатов поправляется поголовным голосованием со стороны всех полноправных граждан. Когда референдум приурочивается к основным законам, то получается приближение государственного строя к преобладающему в обществе мнению. Когда референдум применятся и к обыкновенным законам, - на уровне общественного мнения держится законодательная деятельность государственной власти. Все указанные способы выражения общественного мнения имеют легальный характер. Мнение выступает наружу в формах, предусмотренных и допущенных нормами права. Но эти каналы могут быть закрыты государственными силами, и тогда общественные течения ищут и находят себе иные выходы. Накопившийся поток общественного настроения может прорвать преграды и выразиться в форме сопротивления. Различается пассивное и активное сопротивление. Первое выражается в массовом неисполнении требований государственной власти, потому ли, что они неправомерны, или ввиду их несправедливости. В истории пассивное сопротивление чаще всего проявлялось в форме отказа платить налоги. Активное сопротивление есть массовое противодействие требованиям государственной власти, переходящее, при организованности сил, в физическую борьбу с государственной властью. Активное сопротивление или восстание, подвергало величайшей опасности каждого участника, выражает крайнее напряжение общественного мнения. Вопрос о допустимости сопротивления возбуждался нередко в истории политической мысли и почти всегда разрешался в положительном смысле, как ultimum remedium. Ho можно ли говорить о праве сопротивления? В истории мы встречаем указания на право венгерских магнатов сопротивляться с оружием в руках, или на право английских баронов захватить и держать короля в качестве заложника. Так, французская декларация 24 июня 1793 года в § 35 объявляла: "Когда правительство нарушает право народа, восстание является для народа и для каждой части народа наиболее священным из прав и наиболее обязательным долгом". Некоторые современные государствоведы также говорят о праве восстания, о праве сопротивления*(252). Откуда восстание может приобрести юридический характер? Права на восстание не может быть. Ни одно законодательство такого права не предусматривает. Да если бы даже и предусмотрело, можно ли сомневаться, что в случае попытки применения такого права, существующая власть проявит всю энергию для его подавления. Активное сопротивление есть факт, а не право. Это исторические явления и государство всегда должно предусматривать их возможность. Но всякое восстание есть фактическое проявление общественной силы, противодействующей силам государственной власти. Одновременно следует иметь ввиду, что и государственная власть есть сила, а не право. Поэтому восстание есть борьба двух сил, а не силы против права или права против права. Если победа останется на стороне прежней власти, то побежденные в ее глазах будут преступниками против правового порядка; если победит восставшая сила, эти же преступники окажутся органами государственной власти. По мере того, как государственный организм становится все более сложным, прямое, революционное противодействие со стороны неорганизованных общественных сил делается все менее осуществимым. |