Искусство
Языки
Языкознание
Вычислительная техника
Информатика
Финансы
Экономика
Биология
Сельское хозяйство
Психология
Ветеринария
Медицина
Юриспруденция
Право
Физика
История
Экология
Промышленность
Энергетика
Этика
Связь
Автоматика
Математика
Электротехника
Философия
Религия
Логика
Химия
Социология
Политология
Геология
Согрин. Статьи. Конфликт и консенсус в американской истории, В. В. Согрин во второй половине XX в
 Скачать 134.27 Kb.
|
|
Статьи. КОНФЛИКТ И КОНСЕНСУС В АМЕРИКАНСКОЙ ИСТОРИИ, В. В. СОГРИН Во второй половине XX в. для американистики одной из центральных, а в некоторые периоды даже главной оказалась тема соотношения конфликта и консенсуса в истории США. В исторической науке США обозначились и соперничали два главных направления. Первое - школа консенсуса, представленная такими мэтрами, как Л. Харц, Д. Бурстин, Р. Хофстедтер. Они доказывали, что в американской истории отсутствовали сколько-нибудь серьезные конфликты, что на всем ее протяжении преобладало общественное согласие по основополагающим проблемам. Причиной столь удачного - в сравнении с другими странами - развития национальной истории объявлялось изначальное либерально-демократическое обустройство Америки, которое поддерживалось и пестовалось на последующих этапах. Школе консенсуса противостояла прогрессистская школа, преемницей которой во второй половине XX в. выступило направление леворадикальных историков. Радикально- прогрессистские авторы обосновывали и раскрывали серьезное и реальное значение на протяжении всей американской истории разнообразных и глубоких общественных конфликтов. Причем прогрессистские историки уделяли главное внимание конфликтам между крупным капиталом и мелкобуржуазными слоями, а радикальные авторы сосредоточились на раскрытии конфликта между буржуазным и рабочим классами, равно как и расового конфликта. Обе группы историков считали, что американскому прошлому присуща также революционная традиция, и рассматривали в качестве ярких социально- политических революций как Войну за независимость конца XVIII в., так и Гражданскую войну 1860-х годов. Обозначенная линия размежеваний в принципе сохраняется в американской историографии и поныне, правда, влияние прогрессистско-радикальной историографии на современном этапе существенно ослабело, а наиболее острые углы между соперничающими историографическими школами определенно сгладились. Охарактеризуем коротко отношение к проблеме конфликта - консенсуса отечественной американистики. В советский период отечественная американистика, если попытаться определить ее местоположение в отношении историографических школ США, ближе всего была к радикальному направлению. Но у нее имелись и отличия от этого направления, определявшиеся ее марксистскими мировоззренческими и гносеологическими основаниями. Советская американистика, признавая национальные особенности американской истории, исходила вместе с тем из того, что США были типичным капиталистическим обществом, которому присущи неустранимые антагонизмы, выстраивавшиеся в следующем иерархическом порядке: первый и главный антагонизм - конфликт между рабочим классом и буржуазией; второй кон- (c) 2003 г. Согрин Владимир Викторович - доктор исторических наук, главный редактор журнала "Общественные науки и современность" Российской Академии наук, профессор Московского государственного института международных отношений. В основу статьи положен доклад, прочитанный на конференции Российской ассоциации американистики, состоявшейся в Москве 29 - 30 января 2003 г. стр. 29 фликт - между крупной буржуазией и мелкобуржуазными слоями и, наконец, третий по важности - расово-этнический конфликт. В типичных работах советских американистов - или открыто или в подтексте - заключалось убеждение, что в рамках буржуазного общества эти конфликты неразрешимы. Согласие и соглашения могли иметь только временный характер, рано или поздно они должны были обнаружить свою несостоятельность. Очевидно, что при таком подходе поиск долговременных устойчивых причин и основ консенсуса разных социальных групп, а тем более классов был как минимум неактуален. В постсоветский период отечественная американистика стала освобождаться от стереотипов, присущих советскому периоду. Появился ряд оригинальных работ, посвященных разным аспектам американского опыта, но очевиден дефицит нетрадиционного теоретического осмысления ряда важнейших проблем, в том числе и рассматриваемой нами фундаментальной исторической дихотомии "конфликт - консенсус". В изучении некоторых ее основополагающих аспектов наблюдается явная растерянность. Если, например, советские американисты активно изучали историю рабочего класса, в особенности рабочего движения и его неискоренимого конфликта с капиталом, то современные исследователи, по сути, отказываются от постижения этого основного, по марксистским меркам, вопроса истории капиталистического общества. Не наблюдается подвижек и в изучении следующих по важности (из названных мною выше) социальных конфликтов. Вместе с тем появились работы, на которых лежит - в той или иной мере - печать рассмотрения американской истории сквозь призму ее консенсусного (бесконфликтного) развития. Но такой подход, который с точки зрения научного плюрализма (нашего высшего современного научного завоевания) имеет право на существование, не подкрепляется удовлетворительной теоретической рефлексией. На мой взгляд, если при рассмотрении обозначенной темы отбросить разнообразные идеологические шоры, то можно как очевидную констатировать следующую посылку: американской истории на всех этапах присущи как конфликтные, так и консенсусные ситуации. С научной точки зрения речь должна идти о выявлении их точного соотношения, как и раскрытии - на основе современных научных возможностей, свободного, не обремененного догмами и чьей-то идеологической монополией, мышления - характера и содержания конфликта и консенсуса, которые в разные периоды также не оставались неизменными. Я сосредоточусь на трех вопросах: характер и проявления общественных конфликтов на различных этапах истории США; природа общественно-политического консенсуса и его исторические проявления; соотношение и взаимоотношения конфликта и консенсуса. Осмысливая с современных научных позиций природу общественных конфликтов в США, нельзя не признать узости и однобокости традиционного марксистского подхода, сосредоточившегося на антагонизме труда и капитала. В действительности американской истории были присущи самые разнообразные конфликты, при этом подавляющее большинство среди них, в том числе и взаимоотношения между трудом и капиталом, не приобретали антагонистического, непреодолимого характера, а по степени важности на большинстве исторических этапов главными оказывались конфликты не между буржуазией и пролетариатом, а между другими социальными группами (различными собственническими слоями, расово этническими, религиозными, половозрастными и иными). Среди крупных американских теоретиков первым, кто весьма глубоко и четко высветил необычайное многообразие социальных конфликтов его общества, был, по-видимому, Джеймс Мэдисон. В начале 1787 г. он рассматривал, не более не менее как в качестве социальной закономерности разделение любого общества, в том числе американского, на "различные интересы и фракции, среди которых различаются кредиторы и должники, богатые и бедные, домовладельцы, купцы и промышленники, члены разных религиозных сект, последователи различных политических лидеров, жители различных районов, владельцы различных видов собственности и т.д. и стр. 30 т.п." 1 В знаменитом 10-м номере "Федералиста" он называл "наиболее общим и неуничожимым источником разделения общества на различные фракции... разнообразное и неравное распределение собственности" 2 . Многие исследователи видели в подобном суждении определенное предвосхищение марксистской формулы, но в действительности, как справедливо отмечено в современном политологическом труде, формулировка Мэдисона означает не марксово классовое деление, а включает множество неравных социальных групп, в том числе внутри самого собственнического класса 3 . В новейшем обществознании тема социальных конфликтов является одной из центральных, и не будет преувеличением утверждать, что преобладает то мнение, что такие конфликты - это имманентная неустранимая черта любого, в том числе самого демократического общества. Более того, многие авторитетные специалисты - конфликтологи полагают, что без предмета их исследования прекратился бы общественный прогресс, а общество захирело. Т.е. конфликты нужны и полезны обществу. Но природа социальных конфликтов понимается по-разному. Отец-основатель современной западной социологии и политологии Макс Вебер полагал, что конфликтующие группы-страты оформляются в связи с различным распределением между ними доходов, статусов и властных возможностей. Ральф Дарендорф полагает, что в основе социальных конфликтов лежат не отношения собственности, а отношения господства и подчинения, возникающие в самых разнообразных сферах. Влиятельная социокультурная школа придает особое значение различиям в социальных субкультурах разнообразных общественных групп. В целом же современные социология и политология, построения и подходы которых не могут не браться на вооружение историками, признают, что количество социальных конфликтов равно количеству социальных групп (а их в современном обществе сотни). Но, беря на вооружение построения социологов и политологов, т.е. междисциплинарный подход, историки не могут механически опрокидывать их в прошлое, что заключало бы опасность антиисторизма, а должны на основе первоисточников выявить, какие социальные группы являлись главными носителями конфликтов в ту или иную эпоху. Начнем собственное рассмотрение проблемы конфликтов в американской истории с вопроса, который, как известно, является основополагающим в марксистской теории и был обязателен для советской американистики: присущи ли прошлому США антагонистические конфликты (марксистская теория видит их в первую очередь в противоречии труда и капитала)? На мой взгляд, если отказаться от метафизических рассуждений и основываться на самой исторической практике, то тогда антагонистическими следует признать только такие противоречия и конфликты, которые оказывались неразрешимыми и приводили к революционному изменению. Таких событий в американской истории было два: Война за независимость конца XVIII в. и Гражданская война 1860-х годов. В отношении Войны за независимость среди историков левой ориентации, как известно, высказывалось суждение, что в ее основе лежало не только противоречие между североамериканскими колониями и Англией, но и в равной степени "внутренний" социальный конфликт между верхними и нижними социальными слоями, т.е. антагонистическое противоречие заключалось и в самом американском обществе. На мой современный взгляд, который я пытался подкрепить совокупностью исторической конкретики в недавних работах 4 , фундаментальное и антагонистическое про- 1 The Writings of James Madison, v. 1 - 9, ed. G. Hunt. New York, 1900 - 1910, v. 2, p. 366. 2 The Federalist Papers. Ed. by C. Rossiter. New York, 1960, p. 79. 3 Политические институты США. История и современность. М., 1988, с. 238. 4 Согрин В. В. Политическая история США. М., 2001, гл. 1, 2 его же. Политическая власть, демократия и олигархия в Северной Америке колониальной эпохи. - Новая и новейшая история, 2001, N 1; его же. Образование североамериканского государства: новое прочтение. - Новая и новейшая история, 2002, N 1. стр. 31 тиворечие, породившее революцию, было заключено в отношениях метрополии и колоний, а внутренние конфликты сопутствовали внешнему, антагонистического характера не носили, хотя, безусловно, они повлияли на ход революционных преобразований. В основе Гражданской войны 1860-х годов, второй Американской революции, лежало противоречие между капитализмом и рабством, которое выступает как подлинный внутренний антагонистический конфликт. Антагонизм между свободными и рабовладельческими штатами мог разрешиться или их государственным разделением, или революционной схваткой. Консенсус оказался невозможен, состоялась революционная схватка, рабовладельческий строй был ликвидирован. Таким образом, по моему мнению, единственным в полной мере внутренним антагонистическим конфликтом на протяжении всей американской истории было противоречие между свободными и рабовладельческими штатами середины XIX в. Все остальные конфликты, имевшие место в американской истории, в том числе между трудом и капиталом, были неантагонистическими и не раз врачевались с помощью согласительных механизмов, которые создавали прочный и длительный консенсус и между отдельными социальными группами и в обществе в целом. Сказанное не означает, что в США не могут возникнуть неразрешимые противоречия или что неантагонистические конфликты не могут переродиться в антагонистические, неразрешимые, но до сих пор в американской истории удавалось избегать подобного развития, чему есть разнообразные причины. Какой из основных социальных конфликтов имел в американской истории наиболее длительный, долговременный характер? Представляется, что таковым был конфликт между различными, в первую очередь верхними и нижними, собственническими слоями, по крайней мере этот конфликт явно преобладал над другими в новое время, т.е. на протяжении трех из четырех веков американской истории. При этом в нижние собственнические слои, если опираться на социокультурный подход, можно включить и тех неимущих американцев, которые видели жизненную цель в превращении в независимых собственников, приобретении собственного дела, прилагали для этого усилия, в том числе вовлекались в конфликтные отношения с верхними слоями. В колониальный период в рамках этого конфликта осуществлялась борьба нижних слоев белых поселенцев за свободный доступ к земельному фонду, присвоенному формально английской короной или крупными лендлордами. После провозглашения независимости США рамки, формы и проявления конфликта между разными собственническими слоями существенно расширились. По-прежнему сохранялся конфликт из-за распределения в частную собственность западного земельного фонда, владельцем которого теперь выступало федеральное государство. По мере становления промышленного капитализма набирал силу конфликт между городскими собственническими слоями. Боевым лозунгом нижних слоев собственников являлось равенство возможностей в различных сферах конкурентной борьбы. Требование равенства возможностей распространялось не только на экономическую, но и на политическую сферу - нижние слои требовали расширения избирательного права, введения форм прямой демократии, сознавая, что без расширения удельного веса в политической власти им не добиться удовлетворения экономических требований. Первым пиком конфликта разных собственнических слоев стала джексоновская демократия: мероприятия демократической партии 1820 - 1830-х годов определенно способствовали расширению и упрочению конкурентных возможностей нижних собственнических слоев, как и повысили их удельный вес в политической власти. Конфликт собственнических слоев сохранял свое значение и в эпоху Гражданской войны, сменившей джексоновскую эру. Нет смысла отрицать, что центральным вопросом, разделившим Америку, был вопрос о рабстве, но ведь этот вопрос разделил белую Америку, а ее мотивы были разнообразны и среди противников рабства преобладали отнюдь не те, кто был преисполнен любви к черной расе, а те, кто был озабочен удовлетворением собственных интересов, повышением своих экономичес- стр. 32 ких, социальных и политических статусов. Это были те белые американцы из нижних и средних слоев, которые конфликтовали с рабовладельцами из-за приобретения в собственность западных земельных пространств и для которых отмена рабства была ценна не по причине освобождения негров, а в связи с тем, что она сокрушала могущество и власть рабовладельцев и утверждала возможность распределения западных земель между мелкими, использующими собственный труд фермерами. Согласно моим выводам, именно этот мотив был главным в идеологии республиканской партии и ее лидера А. Линкольна в эпоху вызревания Гражданской войны (мотив освобождения негров и наделения их гражданскими и политическими правами зазвучал уже в ходе Гражданской войны, на ее втором этапе) 5 . Это позволило Линкольну и республиканцам мобилизовать поддержку нижних слоев свободных штатов. Знаменитый Гомстед-акт 1862 г., наделявший американских граждан правом по сути бесплатного приобретения в частную собственность земельного участка в 64 га на западных территориях, был реальной платой за эту поддержку. Отметим, что закон, удовлетворявший собственнические запросы массы белых американцев, был принят раньше законов об отмене рабства и наделении политическими правами негров. Конфликт нижних и верхних собственнических слоев можно, на мой взгляд, определить как главный в эпоху, последовавшую за Гражданской войной, от ее окончания до первой мировой войны. Правда, этот конфликт постепенно все более представал как конфликт корпоративного капитала и всего американского общества, но ядро общественных антимонополистических движений и в Популистскую эпоху конца XIX в. и в Прогрессистскую эру начала XX в. составляли мелкие и средние собственники, как и близкие к ним представители независимых профессий (журналисты, ученые, преподаватели и т.д.). Конфликт корпоративного капитала и общества, как представляется, был главным социальным конфликтом Америки и в новейшее время, но феномен, обозначаемый, как "общество", был теперь гораздо более плюралистичен, и говорить о доминировании в нем собственнических слоев затруднительно. Обратимся теперь к рассмотрению конфликта труда и капитала, переосмысление которого для современной отечественной американистики представляет особый интерес. Непредвзятое рассмотрение этой проблемы дает основание утверждать, что отечественным американистам было запрещено признавать в советский период: конфликт между основными направлениями рабочего движения в США и капиталом никогда не приобретал антагонистического характера; рабочий класс (за исключением, возможно, 1930-х годов) ни разу не был главным выразителем социального конфликта; подавляющее большинство рабочих на всех этапах являлись носителями мелкобуржуазной ментальности, а антибуржуазные устремления были характерны для маргинальных слоев, по преимуществу иммигрантов, которые уже во втором-третьем поколениях переплавлялись буржуазным "плавильным котлом"; в объективных сбалансированных трудах по американской истории рабочий класс и рабочее движение должны занять гораздо более скромное место, нежели они занимали в трудах советских американистов. Высказанный тезис, безусловно, нуждается в конкретном исследовательском подкреплении, но, на мой взгляд, непредвзятые исследования могут скорректировать его не только в "выигрышном" для рабочего класса, как и для марксистской теории, направлении, но в направлении еще более "проигрышном". Например, я продолжаю придерживаться мнения, основывающегося на данных советских авторов и американских радикальных историков, что в 1930-е годы рабочий класс был движущей силой социального протеста, но всесторонняя и объективная исследовательская перепроверка этого положения вполне может его поколебать. Радикальные всплески в американском рабочем движении были наиболее осязаемы и являлись реальным фактором классовой борьбы в эпоху джексоновской демо- 5 Согрин В. В. Политическая история США, гл. 3. стр. 33 кратии, а особенно же в конце XIX - начале XX вв., а также в 1930-е годы. Американские леворадикальные историки, обращавшиеся к их изучению, объявляли организации типа "Индустриальных рабочих мира" моделью, по которой желательно перестраиваться всему американскому рабочему движению дабы не упустить шанса нанести сокрушительный удар по антигуманному капиталистическому обществу. Схожая позиция была характерна и для советских американистов, но с той разницей, что советские исследователи, имея в качестве открыто декларируемой или подспудной установки поиск антикапиталистических "шансов", "упущенных" американским рабочим классом, уделяли большее внимание деятельности и просчетам Социалистической и Коммунистической партий. Но и они исходили из той посылки, что американский рабочий класс по своей природе антибуржуазен и что желанной общественной альтернативой для него, как и для самих советских авторов, является социалистическое общество. Представляется, что объективный подход (с марксистской точки зрения он, по-видимому, будет определен как "объективистский") к изучению конфликта между трудом и капиталом должен держать в фокусе внимания не только радикальный и антикапиталистический потенциал рабочего движения в США (хотя и он, безусловно, должен исследоваться), но и вопрос о том, почему основные слои рабочего класса и рабочего движения были тем, чем они были, т.е. не испытывали потребности в отмене или замене американских первооснов и, безусловно, предпочитали их основаниям, заключенном в социалистическом учении. Задаваясь этим вопросом, я обнаруживаю первое объективное приближение к ответу не у кого иного, как у Джона Коммонса, патриарха, возможно, самой известной школы в изучении американского рабочего движения. В свое время я, как и другие советские историки, весьма остро критиковал его, но сегодня та критика кажется в существенной мере метафизической и идеологизированной, а выводы Коммонса предстают как опирающиеся на конкретно-историческую практику американского рабочего движения. Уже в первой своей статье, появившейся почти сто лет назад и посвященной долговременным тенденциям конфликта труда и капитала в США, Коммонс, явно полемизируя с марксизмом, делал вывод, что в основе этого конфликта лежала "не эксплуатация, вытекающая из природы производства", а конкурентная борьба за большую долю прибавочной стоимости. Американский пролетариат неизменно предпочитал "идеалистическому средству, заключающемуся в обобществлении средств производства", разнообразные средства борьбы за увеличение своей доли в капиталистической прибыли. Т.е. конфликт труда и капитала носил в США распределительный характер 6 . Коммонс в своем труде не покидал американской почвы. Постараемся не делать этого и мы. В таком случае мы увидим разнообразные конкретно исторические причины буржуазной "заземленности" американского рабочего класса. Одна из фундаментальных причин заключается в том, что собственническая психология и идеология с самого возникновения американской истории и на последующих этапах являлись не принадлежностью одного только собственнического класса, но выступали в качестве ядра, основы национальной социальной культуры. Идеалы индивидуального успеха, собственной ответственности за жизненный путь, материального благополучия и преуспевания как главного смысла существования на всем протяжении американской истории имели внеклассовый характер, разделялись нацией в целом, в том числе и рабочим классом. В наибольшей мере это характерно для нового времени: в ту эпоху рабочим было свойственно рассматривать отчуждение от собственности как временное состояние, и многие из них верили в возможность заведения собственного дела или превращения в собственников на основе совладения предприятием (эта идея была лейтмоти- 6 Commons J. American Shoemakers. 1648 - 1895. - Quarterly Journal of Economics. 1909. November. стр. 34 вом "Рыцарей труда", первого общенационального объединения рабочих, существовавшего в последней трети XX в.). В новейшее время в сознании американского рабочего класса все более явственно проступают начала коллективизма, но ни разу они не оформляются в социалистическое сознание, не колеблют устоев национальной индивидуалистической культуры, а своеобразным образом с ней сплавляются. А во второй половине XX в., особенно же в его последней трети наблюдается даже усиление индивидуалистических и ослабление коллективистских начал в сознании тех социальных слоев, которых с точки зрения их положения в системах производства и отношений собственности можно отнести к рабочему классу. Возникновение и укрепление вследствие научно-технической революции "беловоротничковых" и сокращение "синеворотничковых" слоев вызвали мощную тенденцию обуржуазивания ментальности и образа жизни лиц наемного труда, которые во все большей мере причисляли себя к среднему классу, соответственно мыслили и вели себя. Либерально-индивидуалистическая ментальность американских рабочих пестовалась реальными и большими, в сравнении с другими странами, возможностями вхождения в собственнический класс. В новое время главная из этих возможностей была связана с продвижением на западные земли и основанием там собственной фермы, лавочки или мастерской. Успеха добивалась относительно небольшая часть рабочих, но вера в возможность успеха, что имело решающее значение для поддержания индивидуалистического сознания, была присуща очень многим. В новейшее время возможности вертикальной социальной мобильности в США сократились, но все равно они оставались большими, чем в других, в том числе западных, странах. Кроме того, сокращение этих возможностей не поколебало позиций национальной индивидуалистической культуры. Укажу еще на одну причину устойчивой привязанности американского рабочего класса к национально-буржуазным основаниям. Эта причина, на мой взгляд, проста и прагматична: на протяжении всей своей истории США обеспечивали основной массе населения более высокий уровень материального благополучия и больший объем личных свобод, нежели альтернативные социальные системы, в том числе социалистическая в XX в., и уже по одной этой причине принятие рабочим классом, принадлежавшим к этой массе, антагонистической позиции в отношении своего общества противоречило бы обычному здравому смыслу, который в американском национальном характере всегда стоял на одном из первых мест. На протяжении всей своей истории американский рабочий класс не раз вступал в конфронтацию и с капиталом и с государством, но в этой конфронтации неизменно доминировала готовность не к разрушению общественной системы США, а к достижению уступок в ее рамках. На протяжении всей американской истории устойчивым характером обладал еще один социальный конфликт - между белой и черной расами. В отдельные периоды -например, в эпоху Гражданской войны и во второй половине XX в. - он по своему воздействию на общество превосходил конфликт труда и капитала. Советская американистика справедливо обращала на него большое внимание, но и этот конфликт заслуживает критического переосмысления. Отечественные специалисты уделяли первостепенное внимание классовым основам расового конфликта и гораздо меньшее внимание - социально- культурным его основаниям. Между тем, социокультурные различия - в традициях, верованиях, нормах и ценностях, жизненных ожиданиях и установках - имели во многих случаях гораздо большее значение в конфронтации двух рас, нежели различия в доходах, распределении собственности, среде обитания. Если культура белого населения на протяжении всей американской истории может быть определена, если следовать характеристике, принятой в социологии, как современная, то культура большинства черных американцев оставалась по преимуществу традиционной. А ведь различия двух культур, первая из которых является буржуазной, а вторая небуржуазной, являются более серьезными, нежели различия между культурами американских экономических классов. стр. 35 Но были ли и являются ли конфликты между двумя расами в США антогонистическими? Простой и однозначный ответ на этот вопрос затруднителен. Постараюсь ответить на него, опираясь на тенденцию негритянского движения. В нем присутствовали две главные тенденции: первая нацеливала черных американцев на интеграцию в белое общество, овладение его ценностями, а вторая заключалась в стремлении обособиться от белых по причине их неискоренимого расизма и создавать собственную афроамериканскую субкультуру и субцивилизацию. Очевидно, что вторая тенденция пестует антагонистический конфликт между черными и белыми. Но на протяжении американской истории она никогда не была главенствующей, приоритет всегда принадлежал интеграционистской тенденции, наиболее выдающимся выразителем которой может быть признан Мартин Лютер Кинг. Таким образом, есть основания считать магистральной линией взаимоотношения черных и белых неантагонистический конфликт, оставляющий реальные возможности для поиска взаимопонимания и консенсуса. Но подобное заключение было бы недостаточным для точной и, тем более, исчерпывающей характеристике расово этнического конфликта. Дело в том, что если, скажем, в конфликте труда и капитала антагонистическое начало всегда отступало на второй план, а на современном этапе вообще отсутствует, то в конфликте белой и черной рас антагонистический компонент был всегда весомее и остается значимым по сегодняшний день. Своеобразным отражением нараставшего влияния этого компонента стала, на мой взгляд, теория мультикультурности (равенство и разнообразие культур), завоевавшая на современном историческом этапе огромную популярность среди как черных американцев, так и других небелых этносов. Идеология мультикультурности, оказавшаяся радикальной альтернативой известной доктрине "плавильного котла", пропагандировавшей, по сути, растворение в культуре белой Америки иных этнических субкультур, отстаивала равенство и суверенитет всех расовых и этнических культур и имела демократическое звучание. Многие американские политики и идеологи не преминули преподнести теорию мультикультурности как новое проявление подлинного плюрализма и демократизма американского общества. Но это утверждение скрывало то очень важное обстоятельство, что теория мультикультурности отразила протест против гегемонии и доминирования культуры белых, твердого желания белого большинства растворить в ней и подчинить ей культуры меньшинств. Т.е. теория мультикультурности по сути была протестной и с самого начала заключала в себе вирус и угрозу дезинтеграции американского общества по расово-этническим линиям. Эту опасность признали прозорливые белые политики. Президент США конца XX в. У. Клинтон среди наиболее тревожных социальных тенденций его времени выделял устойчивое сохранение в сознании белых соотечественников идей сегрегации и расизма, а со стороны расово-этнических меньшинств - рост популярности мультикультурности. Президент считал необходимым в качестве противоядия формулирование новой "Американской идеи", которая была способна сплотить и удержать вместе все расы и этносы США 7 . Острота расово-этнической проблемы в США в новейшее время поддерживалась по причине постоянного наплыва в страну иммигрантов, среди которых в сравнении с XVII-XIX вв. резко увеличилось число выходцев из Латинской Америки. Этническая особенность современной американской эмиграции придала конфликтам между американцами и иммигрантами остроту, которой не наблюдалось в периоды, когда доминировала белая европейская иммиграция. Испаноязычные иммигранты из Латинской Америки по численности почти сравнялись с негритянским населением, а согласно демографическому прогнозу, в 2050 г. афроамериканцы составят 15, испаноязычные американцы - 25% от общей численности жителей США. В американской официальной литературе испаноязычных не относят к какой-то определенной 7 The New York Times. 26.IX.1997. стр. 36 расе, отмечая, что среди них есть и черные, и метисы, и белые. Соотношение трех цветов при этом не приводится. Но очевидно, что среди испаноязычных преобладают метисы и чернокожие, а кроме того, по своим социокультурным характеристикам и экономическому положению (нижний класс) они явно ближе к чернокожим, а не к белым американцам. Большинство латиноамериканцев, в том числе самая многочисленная группа - мексиканцы, плохо приспосабливаются к американским условиям, обнаруживая неспособность усваивать психологические стереотипы, культуру, мировидение белого большинства, без чего невозможно интегрироваться в буржуазно- индивидуалистическое общество. Это вызывает еще одну конфликтно-этническую ситуацию в американском обществе, способную усиливать антагонистическое начало расово- этнического конфликта. Расово-этнический конфликт на современном этапе американской истории приобретает особую значимость, если мы рассмотрим его в контексте главного глобального конфликта современности - конфронтации этно-религиозных культур-цивилизаций, в первую очередь арабо-мусульманской и белой западной. Если у этих двух конфликтов - внутреннего расово-этнического в США и внешнего этно-религиозного в современном мире - возникнут точки соприкосновения, то тогда расово-этнические конфронтации американского общества могут затмить все иные внутренние конфликты. Впрочем, здесь мы предприняли попытку встать на футурологическую тропу, поступившись желанием ограничиться в анализе темы "конфликт - консенсус" исключительно историческим материалом. Этот же материал свидетельствует, что американскому обществу удавалось находить согласительные способы урегулирования расово- этнических конфликтов. Выше изложено мое современное осмысление трех основных конфликтов, присущих американской истории. Теперь остановимся на следующих по важности конфликтах, привлекавших и привлекающих пристальное внимание специалистов. Выделяю два конфликта - религиозный и тендерный (между полами - мужчинами и женщинами). Первый из них традиционно изучается историографией, а второй оказался в центре ее внимания на современном этапе. Что касается религиозного конфликта, то его наибольшее развитие пришлось на колониальную эпоху, когда по влиянию на общество он соперничал с конфликтом различных собственнических слоев. В последующие периоды значение религиозного конфликта уменьшается и он отходит в периферийную группу социальных конфликтов, но его проявления сохраняются и по нынешний день (укажу, например, на современный спор католического меньшинства с большинством Америки по вопросу об отношении к абортам). Некоторые американские историки преувеличивают, на мой взгляд, значение религиозного конфликта в те или иные периоды. Например, представители школы новой политической истории чрезмерно выпячивали конфликт католиков и протестантов во второй четверти XIX в., считая его для размежевания американских избирателей более важным, нежели разногласия по вопросу о рабстве. Я же полагаю, что конфликт американцев-протестантов и католиков-иммигрантов был по своей сути экономическим и социально-политическим и только по форме религиозным, а кроме того, по важности он уступал конфликту в вопросе о рабстве 8 . Подобных спорных вопросов, как и "белых пятен" в изучении роли, характера и удельного веса религиозных конфликтов на различных этапах американской истории существует достаточно много, и совершенно очевидно, что они заслуживает самого пристального внимания отечественной американистики. В последние 30 лет самое пристальное внимание американских историков стал привлекать так называемый тендерный конфликт - между мужчинами и женщинами. Это внимание постоянно возрастало и приобрело откровенно гипертрофированный характер. На ведущую позицию в американской историографии стало выдви- 8 Согрин В. В. Политическая история США, с. 131 - 132. стр. 37 гаться направление, рассматривающее всю американскую историю сквозь призму конфликта мужчин и женщин, а число исследований, посвященных тендерной тематике, лидирует в современной американской исторической литературе. В реальности же тендерный конфликт выдвинулся на одну из ведущих позиций только в последние десятилетия американской истории. Именно на современном этапе в США возникло мощное феминистское движение, добившееся реальных успехов в выравнивании формального и фактического положения женщин. Женская тематика выдвинулась на ведущую позицию во всех общественных науках, возвеличивание ее стало важнейшим элементом американской политкорректности и подчиняясь ее диктату, историки стали выпячивать значение женской проблемы на всех этапах американской истории. Хочу быть понятым правильно: я отнюдь не против исследования тендерных проблем, но для меня очевидно, что на протяжении большей части прошлого США они в общественной жизни занимали скромное место, а то и вообще были незаметны, оказывали незначительное влияние на общественные взаимоотношения, ход истории и исторические конфликты. Экстраполировать на прошлое современное состояние женской проблематики и отношений полов - это, на мой взгляд, откровенный презентизм, разрушающий принципы историзма - основополагающие для исторической науки. Количество конфликтов, имевших место в американской истории, конечно, гораздо больше, чем рассмотрено мною выше. Все они заслуживают изучения и переосмысления в свете новых возможностей научного познания, причем эти возможности должны непременно сочетаться с требованиями историзма, т.е. рассмотрения каждого социального конфликта, их совокупности и соотношения в контексте и взаимосвязи с собственной исторической эпохой, ее проблематикой и запросами, ее сущностью и отличительными чертами. Обратимся теперь ко второму компоненту анализируемой дихотомии "конфликт -консенсус". Как уже отмечалось, обращение к проблеме общественного согласия в США со стороны советской историографии в силу различных, в первую очередь идеологических причин носило спорадический характер. Пожалуй, самостоятельный интерес к теме консенсуса в американской истории можно обнаружить только в исследованиях американистов исторического факультета Московского государственного университета, изучавших на протяжении многих лет проблематику двухпартийной системы США 9 . Одно из обоснованных ими научных положений заключается в том, что на протяжении всей истории двухпартийной системы США взаимоотношения внутри двухпартийной системы характеризовались, с одной стороны, согласием (консенсусом) в отношении буржуазных основ США, а, с другой стороны, различиями в понимании способов поддержания и совершенствования этих основ. В результате история двухпартийной системы характеризовалась как преемственностью в политической практике партий, так и их соперничеством на политическом "рынке". Но консенсус был характерен не только для взаимоотношений двух главных американских партий, на самом деле он приобрел институциональный характер во взаимоотношениях различных классов и социальных групп, разнообразных общественных и политических институтов, обладал в целом таким же устойчивым характером, как и конфликты. Поэтому есть весомые основания выделить тему консенсуса в американском обществе в качестве самостоятельной и важной и иметь этот фактор в виду при изучении различных исторических периодов. Сейчас же я сосредоточусь на осмыслении основных причин присутствия устойчивого консенсуса в общественных взаимоотношениях США на протяжении большей части их истории. Первую из причин поддержания на всех исторических этапах (за единственным исключением - эпоха Гражданской войны, когда компромисс и согласие между сво- 9 О результатах их деятельности см.: Маныкин А. С., Никонов В. А., Рогулев Ю. Н., Язьков Е. Ф. Некоторые итоги изучения двухпартийной системы США. - Новая и новейшая история, 1988, N 2. стр. 38 бедными и рабовладельческими штатами рухнули) консенсуса между основными американскими группами в отношении общественных основ Соединенных Штатов следует поискать в самих этих основах. Очевидно, что в них заключены те качества, которые обеспечивали жизнеспособность американского общества и которые по этой их причине выступали в качестве непреходящей ценности для большинства социальных групп. Делая подобный вывод, рискую навлечь острую критику и даже обвинение в апологии американского буржуазного общества (я и сам считаю его основы буржуазными) со стороны тех американистов, которые придерживаются (а к их позиции и аргументам я отношусь с уважением) традиционной марксистской методологии и теории. Поскольку сам я свою позицию апологетической не считаю и искренне стремлюсь к объективному анализу, то полагаю необходимым краткое пояснение этой позиции. Я не ставлю сейчас целью вдаваться в подробную и всестороннюю оценку американских буржуазных основ, тем более на всех исторических этапах, отмечу только, что когда я это делал, в том числе в последних работах, то раскрывал как позитивные, так и негативные стороны американского опыта, и мое отношение к последним было неизменно критическим. Тем более не ставлю задачу оценить перспективы американского общества, но замечу, что принадлежу к тем, кто видит его глубокие недостатки и не считает его образцом для мировой цивилизации (такого образца в мире вообще не существует, он, как всегда, является достоянием одного чистого разума). Но признаю, что на протяжении четырехвековой истории, вплоть до нынешнего дня, американские буржуазные основы демонстрировали жизнеспособность, как бы к ним не относились их критики и противники, что большинство социальных классов и групп США, предлагая не однажды их улучшение, дополнение и совершенствование, никогда не требовали их отмены и тем более разрушения. И это создавало возможность широкого общественного консенсуса в отношении американских первооснов. Первооснову американского общества, или его архетип, можно определить как либеральный капитализм. Его зародыш был перенесен в Северную Америку в XVII в. из Англии, ему благоприятствовали американские условия, и в момент образования независимых Соединенных Штатов он представлял их достаточно прочное основание. В период между двумя американскими революциями, а особенно по завершении Гражданской войны, это основание еще более окрепло, очистилось от чуждых пластов. Главные его составляющие - рыночная экономика, неприкосновенность и свободное распоряжение частной собственностью, равенство гражданских и политических прав, приоритет гражданского общества по отношению к государству, политический плюрализм и политическая состязательность. Свободное функционирование этого основания порождало как очевидные в глазах общества плюсы, так и минусы. Главный плюс состоял в обеспечении динамичного, поступательного развития американской цивилизации, в первую очередь экономического и технического прогресса. Главный же минус заключался в том, что как экономическая, так и политическая свобода благоприятствовали, если воспользоваться социал- дарвинистским языком, "наиболее приспособленным" к конкуренции, т.е. наиболее предприимчивым и энергичным индивидуумам, получавшим от либерального капитализма наибольшие результаты, в то время как "менее приспособленные" к конкуренции слои получали от него гораздо меньше, а некоторые вообще оставались ни с чем. В связи с этим возникали общественные конфликты, порой очень острые. Они в конечном итоге сопровождались реформами, дополнявшими первоосновы: одним из самых радикальных дополнений стало, например, социальное государство, обеспечивающее сносное существование низшим слоям. Демократические и социальные дополнения к либеральному капитализму способствовали его модификации, как и сохранению в обществе в отношении него широкого консенсуса. Но как бы основания этого капитализма не дополнялись, он сами не подвергались сомнению. Среди разных социальных слоев присутствовало согла- стр. 39 сие в том, что именно эти основания являются мотором прогресса и благополучия общества, ведущего положения США в мире, а их издержки - это меньшее зло в сравнении с любой их системной альтернативой. В связи с этим вряд ли будет ошибкой утверждать, что сознание основных социальных групп в США было и остается буржуазным. Этот феномен и есть наиболее фундаментальная причина американского общественного консенсуса. Но наряду с этим консенсусом всегда существовали и конфликты соперничающих социальных групп, основной смысл которых заключался в стремлении каждой группы извлечь для себя наибольшие плоды из американской капиталистической системы. Конфликты время от времени достигали такой остроты, что система оказывалась в турбулентном состоянии. Его необходимо было снять, что требовало социальных компромиссов, в первую очередь уступок со стороны тех социальных групп, которые извлекали наибольшую пользу от либерального капитализма, обладали наибольшей экономической и политической властью. Такие уступки совершались, конфликты смягчались, консенсус восстанавливался. Но почему верхние социальные группы шли на уступки, являвшиеся важной причиной поддержания общественного консенсуса в американской истории? На этот вопрос имеются разные ответы и они заслуживают критического переосмысления. Советские американисты при рассмотрении этого вопроса основывались на многочисленных марксовых и особенно ленинских формулировках, смысл которых заключался в том, что буржуазия с помощью мелких уступок хочет продлить существование капиталистического строя. Само положение о том, что буржуазия с помощью уступок хотела продлить свое существование, и сегодня не вызывает возражения, но вместе с тем оно кажется крайне узким: реформы и уступки верхнего класса предстают только как экстренная мера, способная несколько отсрочить крах буржуазного общества. В действительности же готовность американского верхнего класса к компромиссам имела более глубокий характер, нежели простые тактические уступки, она, как я попытаюсь показать ниже, была ему присуща органически и это ее свойство позволяло обеспечивать общественному консенсусу в США долговременную историческую устойчивость. Марксистско-ленинской концепции созвучна концепция корпоративного либерализма, разрабатывавшаяся во второй половине XX в. леворадикальными обществоведами США. По их мнению, корпоративная буржуазия США в XX в. предпочла либеральные уступки насилию с целью увековечить свое классовое господство, но отнюдь не из искреннего желания общественного благоденствия. Нижние слои в этой интерпретации предстают как объекты и жертвы либерально корпоративных манипуляций 10 . С такой трактовкой трудно согласиться: в действительности нижние слои сами хотели либеральных реформ и упорно их добивались. Чего действительно не хотели нижние слои (и за это их критикуют леворадикальные авторы), так это ликвидировать американскую капиталистическую систему. Но такая позиция нижних слоев, что показано выше, была отнюдь не следствием "оболванивания" их верхним классом (хотя его идеологическое воздействие на нижние слои при объяснении их поведения сбрасывать со счетов нельзя), а проистекала из принятия ими американских основ как не имеющих удовлетворительной альтернативы. Итак, инстинкт самосохранения верхнего класса, безусловно, имел самое прямое отношение к уступкам нижним социальным слоям. Но причины и мотивы уступок им не исчерпывались, в основе стратегии компромиссов американского верхнего класса лежало нечто более весомое, серьезное и долговременное и это нечто лучше всего можно обозначить понятием "политическая культура". 10 См., напр.: Kolko G. The Triumph of Conservatism: A Reinterpretation of American History. 1900 - 1916. New York, 1963; Weinstein J. The Corporate Ideal in the Liberal State. Boston, 1968; Domhoff G. The Power Elite and the State: How Policy is Made in America. New York, 1990. стр. 40 Понятие "политическая культура" введено в отечественное обществознание относительно недавно, а историки им до сих пор практически не пользуются. Между тем оно существенно расширяет возможности познания ряда исторических проблем, в первую очередь связанных с политической историей. Под политической культурой понимается набор традиций, норм, ценностей, которые определяют политическое поведение общества и его социальных групп. У каждой крупной социальной группы есть своя политическая культура (социологи в данном случае предпочитают понятие "субкультура") и верхний класс США в этом отношении исключения не составляет. Здесь выскажу только некоторые принципиальные соображения относительно политической культуры американского правящего класса, заслуживающей специального углубленного изучения 11 . Современная политическая наука выделяет несколько типов политической культуры, причем многие ученые полагают, что в чистом виде ни один тип не встречается. Их смешение характерно и для политической культуры американского верхнего класса, но особое место в ней занимает тот компонент, который можно определить как договорно-согласительный и который на разных этапах американской истории выступал как важная предпосылка и условие заключения компромиссов и консенсуса с другими социальными группами. Каково происхождение этого компонента? На мой взгляд, он уходит истоками в английскую политическую культуру, которая очень рано, со времен возникновения Великой хартии вольностей и парламентаризма, стала приобретать согласительно- договорный характер. Эта политическая культура переносилась в североамериканские колонии переселявшимися туда англичанами и успешно там приживалась. После отделения Северной Америки от Англии она не только не ослабела, но даже упрочилась, став американской общенациональной политической культурой. Разные социальные классы американского общества приспосабливали эту политическую культуру к своим интересам и в ней выделились два основных варианта - либерально-демократический и либерально-элитарный. Но они не были отгорожены китайской стеной и либерально- элитарный вариант, воспринятый верхним классом, заключал в себе механизмы и возможности диалога, компромиссов и соглашений с демократией. Впервые в наиболее полной мере это проявилось в ходе филадельфийского конституционного конвента 1787 г., выработавшего Основной закон США. Как известно, американские историки выставляли деятельности конвента, определившего государственно-правовые основы независимых США, разные оценки, в том числе полярные: одна из них приравнивала его итоги к триумфу демократии, другая доказывала, что в Филадельфии демократии было нанесено сокрушительное поражение. На мой современный взгляд, однозначные оценки при рассмотрении этого вопроса некорректны, ибо в основе устремлений отцов-основателей США лежали различающиеся мотивы. Первый мотив - заинтересованность в перераспределении политической власти в пользу американской элиты. Второй - твердое намерение создать механизмы, предотвращающие возможность утверждения в США политического деспотизма или даже авторитарного правления. Наконец, третий мотив - политический реализм, проявившийся в желании и способности соразмерять собственное мировоззрение и позиции с политическими установками и мнениями, укоренившимися в Северной Америке в революционную эпоху Войны за независимость. 11 В отечественной американистике пока существует только одно исследование, посвященное американской политической культуре - монография Э. Я. Баталова "Политическая культура современного американского общества" (М., 1990). В этой глубокой и содержательной работе раскрыты современные компоненты американской политической культуры, главное внимание уделено национальной политической культуре и региональным субкультурам, а политические субкультуры отдельных социальных классов и групп специально не рассматриваются. стр. 41 Синтез трех мотивов, который, на мой взгляд, и составляет основание политической культуры американского верхнего класса, породил конституцию, которая утверждала политическую гегемонию элиты в американском обществе, но одновременно включала серьезные ее компромиссы с "низами", подведя под американский миропорядок необходимую социальную базу. Федеральная конституция, которую один из авторитетных современников пренебрежительно определял как "компромиссы, компромиссы и компромиссы", по меркам воспринятой многими американцами философии Просвещения может быть охарактеризована как двойной общественный договор: во-первых, между различными группами американской элиты, во-вторых, между элитой и всем гражданским обществом. Если же рассматривать конституцию в контексте анализируемой мною проблемы, то тогда ее можно определить как образец первого национального консенсуса. По современным меркам этот консенсус был очень узким, но узким было и гражданское общество, на которое он был рассчитан. Охарактеризованная мною политическая культура американского верхнего класса определяла его поведение и на последующих этапах истории США. Но проявление трех ее составляющих не было одинаковым и равномерным. В определенные эпохи, такие, например, как период становления корпоративного капитализма в конце XIX - начале XX вв., на первое место выходил узкоклассовый интерес верхов. На других этапах, как, например, в эпоху "нового курса", более весомым оказывался договорно-согласительный мотив, упрочивавший возможности национального консенсуса. Разные составляющие политической культуры верхнего класса в неодинаковой степени отражались в сознании различных представителей американской элиты. Но очевидная историческая тенденция, особенно со времен Франклина Делано Рузвельта, заключалась в том, что увеличивался удельный вес тех представителей, которые в первую очередь руководствовались согласительно-договорным мотивом. Это расширяло возможности национального общественного консенсуса и снятия остроты конфликтов между социальными классами и группами. Возможности национального общественного консенсуса упрочивались также вследствие расширения и укрепления американского гражданского общества. По мере того как в него включались все новые и новые социальные группы - нижние собственнические слои, рабочие, женщины, негры - необходимость со стороны верхнего класса использовать в своей политике согласительно-договорные механизмы усиливалась. Политическая культура средних и нижних социальных классов и групп также со временем эволюционировала в направлении увеличения удельного веса согласительно-договорного компонента. В результате значение силовых средств в разрешении общественных конфликтов уменьшалось, а согласительно-договорных возрастало. Обретение национальной политической культурой, как и политическими субкультурами социальных классов и групп все более цивилизованного характера являлось, наряду со стабильным экономическим благополучием США, важнейшим фактором консенсусного решения общественных проблем. Третьим важным фактором поддержания и упрочения национального общественного консенсуса в США, который представляется необходимым рассмотреть, являются американское государство и политические партии. Им принадлежит важная, а в ряде отношений и решающая роль в урегулировании общественных конфликтов и в утверждении консенсуса в взаимоотношениях социальных классов и групп. В последние десять лет в отечественном обществоведении произошла радикальная переоценка природы и характера государственной, в целом политической власти, при этом новое их понимание радикально отличается от прежнего, господствовавшего в советский период, и стимулирует широкое переосмысление истории любой государственности, в том числе американской, как, конечно и ее роли в общественных взаимоотношениях на разных этапах прошлого. В советский период отечественные американисты, как и все обществоведы, твердо опирались на классовый подход при определении характера государства. Согласно ему, политическая система США, как и все ее институты, на всех исторических стр. 42 этапах воплощали волю господствующего капиталистического класса и обслуживали его интересы. Эта теоретическая ортодоксия делала затруднительным изучение "отклоняющегося" поведения американского государства, но все же часть отечественных американистов сумела опереться на тезис об относительной самостоятельности государственной власти и с его помощью давала более адекватные оценки тех эпизодов (например, в эпоху "нового курса") в деятельности государственной власти США, когда она вступала в конфронтацию с экономической элитой своей страны. Но такие оценки не могли поколебать господствующего взгляда на американское государство как на политическое воплощение классового господства капитала. Он присутствовал даже в самых лучших, в профессиональном отношении весомых и компетентных исследованиях о государственно- конституционном строе США. В одном из них, появившемся на исходе советского периода, в годы горбачевской перестройки, утверждалось: "Конституция США создает, закрепляет политико-правовые гарантии и охраняет экономическую, социально-политическую и духовную власть господствующего класса буржуазии, привилегированное положение общественно-политических институтов монополистического капитала" 12 . В постсоветский период классовый подход к характеристике государства был отодвинут на периферию отечественного обществознания. Даже те, кто продолжает его придерживаться, не хотят открыто декларировать своей теоретической позиции и воздерживаются от обсуждения важной проблемы. Те же, кто утвердился на ведущих позициях в отечественном обществознании, предпочли классовому подходу структурно- функциональный анализ. Проиллюстрирую их позицию при помощи суждений, принадлежащих, в первом случае, ведущим современным юристам, а во втором - авторитетам молодой российской политологии. В изданной в 2001 г. Институтом государства и права Российской Академии наук фундаментальной "Юридической энциклопедии" дается следующее определение государства: "Государство - это правовая форма организации и функционирования политической власти... В юридическом понимании государство - государственный суверенитет означает, что в государстве публичная власть является верховной, она введена в правовые рамки, в той или иной мере ограничена свободой граждан - участников государственно- правового общения" 13 . Таким образом, государство предстает как продукт договора всех граждан данного общества, обретающий самостоятельную роль и самостоятельные функции в обществе. Вопрос о том, какая группа или класс граждан доминирует при создании государственной власти снимается, а вместе с ним отбрасывается и классовый подход к государству, хотя наличие такового и не отрицается. Марксистский классовый подход для авторского коллектива "Юридической энциклопедии" является устаревшим. В солидном, на мой взгляд, наиболее обстоятельном обобщающем труде современных российских политологов дается следующее определение: "Государство - совокупность взаимосвязанных между собой учреждений и организаций, управляющих обществом; звено политической системы общества с властными полномочиями. Государство обладает суверенитетом и территориальностью, т.е. осуществляет власть над конкретным политико-географическим пространством, устанавливает систему права. Обладая монополией на насилие, оно принуждает ко всеобщему исполнению законов и в целом обеспечивает охрану существующего порядка" 14 . В данном определении государство предстает как самостоятельный институт, действующий в интересах общества в целом, а не какого-либо одного класса. В функции государства включаются исключительно те, которые способствуют достижению общественного 12 Конституция США: история и современность. М., 1988, с. 189. 13 Юридическая энциклопедия. Под общей ред. Б. Н. Топорнина. М., 2001, с. 218. 14 Категории политической науки. Руководитель авторского коллектива проф. А. Ю. Мельвиль. М., 2002, с. 273. стр. 43 согласия 15 . Если опираться на данную концепцию, то тогда необходимо будет признать, что государству принадлежит главная и решающая роль в утверждении консенсуса в любом обществе. Не могу согласиться в полной мере ни с одной из приведенных современных оценок государства, но не считаю удовлетворительной и господствовавшую в советский период марксистско-ленинскую концепцию. Если в основе последней лежал политико-экономический взгляд на государство, оторванный от конкретно исторических реалий, то в основе двух приведенных современных оценок государства лежит, как представляется, взгляд, абсолютизирующий значение согласительных компонентов в деятельности современных демократических государств Запада. Не отрицая значения этих компонентов, я возражаю против их абсолютизации и предлагаю, учитывая в полной мере политико-экономический, юридический, политологический подходы, опираться при характеристике американского государства, находящегося в поле зрения, также и на исторический подход, т.е. исследовать, как это государство реагировало на запросы и волю тех или иных классов в те или иные конкретные исторические периоды. Это и будет образцом междисциплинарного анализа. Рассуждая в его рамках, я прихожу к следующим обобщениям. Американское государство с момента возникновения и по сегодняшний день действовало в буржуазном обществе, основополагающие ценности которого разделялись его большинством, в том числе небуржуазными слоями. Существуя в таком обществе и защищая его ценности, американское государство, даже не будучи узкоклассовым и не являясь вотчиной экономически господствующего класса, не могло не быть по своему характеру буржуазным. Будучи буржуазным, он не становится антинародным, поскольку основная масса народа разделяет его буржуазные принципы, его поддерживает, не видит ему альтернативы, участвует с помощью выборов в формировании его руководства. Для американского государства одной из важнейших функций, влияющих на его сущность, было и остается интегрирование и достижение согласия разных, в первую очередь крупных, социальных интересов. Осуществление этой функции возможно только при наличии у государства общественно-политической и институциональной самостоятельности. Но эта самостоятельность не является гарантией того, что государство в равной степени облагодетельствует все социальные классы и группы. В США, как и в любом обществе, наличие у тех или иных индивидуумов и социальных слоев экономических и статусных преимуществ дает им наибольшие возможности воздействовать на государственную власть. Конкретно- историческое исследование деятельности американского государства, которым я занимался на протяжении многих лет, дает основание для вывода, что верхний класс на всех исторических этапах воздействовал на государство в большей степени и извлекал из его деятельности большую выгоду, нежели все другие классы. В этой характеристике отражены разные стороны американского государства, которые могут показаться трудносовместимыми, но которые подтверждаются исторической реальностью. Обращение к этой реальности помогает проследить и изменение соотношения противоречивых сторон американского государства. Один из моих главных выводов заключается в том, что сохраняя на всех этапах буржуазный характер и благоволя в большей мере верхнему классу, американское государство со временем упрочивало и свою самостоятельность и свой договорно- согласительный характер. Причина этого заключалась в его демократизации и в расширении возможностей воздействия на него средних и нижних слоев. Их возможности увеличивались, например, благодаря демократизации избирательного права: в 1820-е годы оно было распространено на всех взрослых белых мужчин, в 1920-е - на белых женщин, в третьей четверти XX в. - на молодежь и негритянское население (негры получили избирательные и гражданские права еще в 1860-е годы после отмены раб- 15 Там же, с. 273 - 275. стр. 44 ства, но в конце XIX в. южные расисты сумели отменить их, черным американцам пришлось затем несколько десятилетий бороться за их восстановление). За 200 с лишним лет после принятия федеральной конституции были существенно демократизированы выборы президента и сенаторов США. Эти и другие демократические нововведения повысили удельный вес средних и нижних слоев в политической власти и, как результат, государство должно было во все большей степени согласовывать свои действия с их интересами. Соответственно возрастала согласительно-договорная роль государства во взаимоотношениях разных социальных классов и социальных групп. Вряд ли будет преувеличением утверждать, что сегодня именно оно занимает центральное место в поддержании того, что американские, а сейчас уже и российские обществоведы обозначают как общественный консенсус. Но в поддержании этого консенсуса возрастала роль и других политических институтов, среди которых хотелось бы выделить роль политических партий. Тема истории двухпартийной системы США достаточно полно изучена отечественной школой историков-американистов Московского государственного университета, с которой тесно сотрудничал и автор данной статьи. Разделяя основные положения этой школы, я ограничусь их кратким изложением, имея в виду прежде всего роль главных политических партий в поддержании общественного консенсуса. Большинство исследователей сходятся в том, что на протяжении американской истории существовало пять партийно-политических систем (первая в 1790 - 1810-е годы, вторая - в 1820 - 1840-е годы, третья - в 1850 - 1890-е годы, четвертая - в 1890 - 1930-е годы, пятая - с 30-х годов XX в. до наших дней). При этом третья, четвертая и пятая системы, существующие в совокупности уже полтора столетия, включали одних и тех же участников - демократическую и республиканскую партии. Именно их взаимоотношения в наибольшей мере воплотили характерную для двухпартийной системы США модель взаимодействия между самими партиями, равно как между ними и политической системой и обществом в целом. Основу американской модели взаимоотношений внутри двухпартийной системы составляют два принципа - консенсус и альтернативность. Консенсус, означающий согласие между партиями в отношении основ американского общественного строя, политической системы и политической культуры, обеспечивает эволюционность в развитии общества и преемственность в функционировании его институтов. Альтернативность, заключающаяся в выдвижении двумя партиями отличающихся способов усовершенствования общества, обеспечения экономического роста, достижения социальных компромиссов и стабильности, создает между ними реальное соперничество, утверждает конкуренцию на политическом рынке, дает американцам возможность выбора лучшего политического "товара", ослабляет или вовсе нейтрализует конкурентоспособность мелких политических "продавцов". Становление принципа консенсуса относится еще к эпохе первой двухпартийной системы (федералисты - джефферсоновские республиканцы), но вплоть до 60-х годов XIX в., т.е. до ликвидации рабовладения, его торжество было невозможно. И только ликвидация антагонистического конфликта Севера и Юга, победа чисто буржуазно- либерального общества позволила этому принципу утвердиться в полной мере. Республиканцы и демократы никогда не подвергали сомнению основ этого общества, главными среди которых явились: нерушимость и свободное распоряжение частной собственностью, господство рынка капиталов, товаров и свободного труда, федерализм (признающий незыблемость Союзного государства), политический плюрализм, правовое государство и разделение властей, суверените |