- Факт № 81. Репин вспоминал, что при первой встрече Чехов напомнил ему тургеневского Базарова
- Факт № 82. Современники вспоминали о Чехове как о человеке «необычайной скромности»
- Факт № 83. Репину однажды удалось сделать «лучший и проникновеннейший» портрет Чехова, который позже был утерян
- Факт № 84. Чехов любил «править» чужие рассказы и называл это гимнастикой для ума
- Факт № 85. Чехов говорил, что «учился писать» у Лермонтова
- Факт № 86. Почти все свое наследство Антон Чехов завещал сестре Марии
- Факт № 87. Чехов «предсказал», что из Рахманинова выйдет «большой человек»
- Факт № 88. Самая трогательная из переписок Чехова - его переписка с женой Ольгой Книппер
- Факт № 91. Почти пять лет Чехов проработал «журнальным чернорабочим» в «Осколках»
- Факт № 92. Литературная известность пришла к Чехову после издания сборника "Пестрые рассказы"
100 фактов о Чехове
 Скачать 0.73 Mb.
|
|
Факт № 80. В русском искусстве Чехов отводил себе "98-е место" В письме к брату Петра Ильича Чайковского, Модесту Ильичу, Чехов писал: "Если говорить о рангах, то в русском искусстве он (П. И. Чайковский) теперь занимает второе место после Льва Толстого, который давно уже сидит на первом. (Третье я отдаю Репину, а себе беру девяносто восьмое)". К Толстому Чехов относился с необыкновенным уважением и трепетом. Несомненно, в определенный период философия и произведения Толстого оказывали на его творчество большое влияние - особенно сильно оно было в 80-ые годы. Антону Павловичу принадлежат, например, такие слова: "Если бы умер Толстой, в моей жизни образовалось бы большое пустое место". Или такие - "в своей жизни я ни одного человека не уважал так глубоко, можно сказать беззаветно, как Льва Николаевича" и "Толстой-то, Толстой! Это, по нынешним временам, не человек, а человечище, Юпитер!" Чайковского, которого Чехов считал одним из талантливейших композиторов, он ценил не менее высоко. "Я готов день и ночь стоять почетным караулом у крыльца того дома, где живет Петр Ильич, - до такой степени я уважаю его", - это строки из того же письма, которое Чехов адресовал Модесту Чайковскому. Факт № 81. Репин вспоминал, что при первой встрече Чехов напомнил ему тургеневского Базарова Чехов и Репин познакомились в 1887-м году. Встречались и переписывались они нечасто ("И в жизни мне не посчастливилось в общении с ним. Встречались очень редко", - писал Репин), но высоко ценили творчество друг друга. Чехов несколько раз посещал мастерскую Репина, а Репин зачитывался его рассказами. Им довелось работать вместе - в 1888-м году Репин и Чехов совместно участвовали в издании сборника "Памяти В. М. Гаршина": первый поместил туда рисунок к рассказу "Художникам", второй - свой рассказ "Припадок". Русское Литературное общество в 1888-1889 отчетном году почти одновременно избрало их своими членами-сотрудниками, где они также виделись. О первой встрече с Чеховым Репин вспоминал так: "Положительный, трезвый, здоровый, он мне напоминал тургеневского Базарова. ... Тонкий, неумолимый, чисто русский анализ преобладал в его глазах над всем выражением лица..." Возможно, аналогия с Базаровым возникла у Репина еще и оттого, что Чехов занимался медициной - по воспоминаниям художника, Антон Павлович с увлечением рассказывал ему случай из своей практики земского врача. Но главным, несомненно, были личные качества писателя, которые Репин сумел передать с необыкновенной выразительностью: "Враг сантиментов и выспренних увлечений, он, казалось, держал себя в мундштуке холодной иронии и с удовольствием чувствовал на себе кольчугу мужества. ... Мне он казался несокрушимым силачом по складу тела и души". Факт № 82. Современники вспоминали о Чехове как о человеке «необычайной скромности» Можно сказать, что известность пришла к Чехову в молодые годы: в 28 лет он уже был известным писателем, получившим Пушкинскую премию. При этом, по воспоминаниям современников, шумной славы и всего с нею связанного Антон Павлович очень не любил – например, нервничал, когда нужно было выходить на поклоны в театре. Воспоминания об удивительном сочетании в характере Чехова общительности и открытости с «необычайной скромностью» «проскальзывают» практически во всех воспоминаниях о нем. Вот как, например, писал о Чехове его современник И.Н. Потапенко: «Он был не из тех, что любят производить впечатление... Когда он замечал, что от него ждут и, что называется, смотрят ему в рот, он как будто старался как можно меньше отличаться от всех». А по словам английского писателя Томаса Манна, истинное величие Чехова заключалось в его скромности. Факт № 83. Репину однажды удалось сделать «лучший и проникновеннейший» портрет Чехова, который позже был утерян Илья Репин вспоминал в своей заметке о встречах с Чеховым, написанной для газеты «Одесские новости»: «Один раз в собрании «Литературного общества» мне удалось сделать с него очень удачный набросок (он не позировал). Кто-то выпросил этот набросок по обыкновению (их много сделано за время моего посещения собрания с разных лиц)». Судьба этого наброска оставалась неизвестной, пока в 1940-50-х не возникла дискуссия о том, когда он мог быть сделан. Тогда же возник вопрос, не мог ли этот набросок видеть кто-то из друзей Репина и Чехова. По словам Чуковского, он слышал об этом рисунке от Репина и Потапенко, который отзывался о нем как о «лучшем и проникновеннейшем» портрете Чехова. В 1979-м году, после долгих лет поисков, рисунок был найден в частном собрании и приобретен Институтом русской литературы (Пушкинским Домом) – он представлял собой выполненный карандашом групповой портрет, датированный 30-м января 1889 г., на котором Чехов был изображен среди нескольких фигур на дальнем плане. Факт № 84. Чехов любил «править» чужие рассказы и называл это гимнастикой для ума В письмах 80-х годов Чехов признавался, что очень любит «править» чужие сочинения – даже просил Суворина присылать ему для «шлифовки» рассказы из «Нового времени», а позже стал редактировать для него ряд «субботников» и выступал в качестве редактора рассказов неизвестных авторов для журнала «Русская мысль». Это занятие Чехов считал «гимнастикой для ума». Таких «правок», где можно было бы сопоставить первоначальный вариант с чеховским, осталось, к сожалению, не очень много, но и сохранившиеся дают представление о том, как могла происходить эта редакторская работа. Среди них, например, - рукописи Е.Шавровой и А.Писаревой или правка, сделанная Антоном Павловичем в рассказе Короленко «Лес шумит» из книги «Очерки и рассказы». (И выполненная, по всей видимости, исключительно для себя – сам Короленко ее никогда не видел). Кстати, Толстой пошутил как-то, что если бы Чехов редактировал произведения Короленко, то из рассказа последнего получилось одно предложение. В рассказе «Лес шумит» из первоначального текста и впрямь исчезло многое: Чехов вычеркнул начало, отдельные фразы, излишние подробности и описания, повторы и «лирические воспоминания» в речи главных героев. В общем, все, что, по его мнению, «перегружало» произведение – и стилистически, и семантически. Эта правка – прекрасный образец того, какой Чехов видел прозу – с его страстью к емкости, сдержанности, описательной краткости, умению выразить многое при помощи нескольких фраз. Факт № 85. Чехов говорил, что «учился писать» у Лермонтова О большом интересе Чехова к Лермонтову и о высокой оценке его творчества говорили многие современники Антона Павловича - Бунин, Лужский, Щукин и другие. Чехов и сам признавался: «Я не знаю языка лучшего, чем у Лермонтова. У него я учился писать». Пожалуй, одним из самых ярких подтверждений такого отношения Чехова к творчеству Лермонтова служит воспоминание Бунина о разговоре с Антоном Павловичем, во время которого тот сказал о «Тамани»: «Не могу понять, как мог он, будучи мальчиком, сделать это! Вот бы написать такую вещь да еще водевиль хороший, тогда бы и умереть можно!». «Лермонтовский» след в творчестве Чехова – одна из излюбленных для литературоведов тем. Факт № 86. Почти все свое наследство Антон Чехов завещал сестре Марии В июле 1904 года ежедневная петербургская газета «Русь» сообщала: «наследство, оставшееся после А.П.Чехова, как теперь выяснилось, составляет, кроме авторских прав на пьесы, дом в Ялте, стоящий 50 000 р., клочок земли в Гурзуфе и довольно большой участок вблизи Партенита». Чехов написал завещание еще в 1901 году. В письме на имя сестры Марии Павловны, датированном 3 августа 1901 года, он завещал сестре в пожизненное владение ялтинскую дачу, деньги и доход с драматических произведений. Жене своей Ольге Книппер он завещал пять тысяч рублей и дачу в Гурзуфе. Последними фразами чеховского письма-завещания были: "Помогай бедным. Береги мать. Живите мирно". В феврале 1905 года состоялось заседание Московского окружного суда, на котором братья и вдова писателя отказались от своей доли наследства в пользу Марии Павловны Чеховой. Таким образом «Белая дача» в Ялте со всем содержимым (книги, рукописи, письма, фотографии, картины и др.) перешла во владение Марии Павловны Чеховой. Она сохранила мемориальные комнаты в неприкосновенности. Позднее «Белая дача» стала домом-музеем писателя. (Цитата из газеты «Русь» приводится по материалам сайта «Газетные старости») Факт № 87. Чехов «предсказал», что из Рахманинова выйдет «большой человек» С Рахманиновым Чехов познакомился в Ялте, Рахманинов был аккомпаниатором на концертах Шаляпина. Позже Рахманинов с гордостью вспоминал, как на одном из первых концертов к нему подошел Чехов сказал: «Из Вас, молодой человек, выйдет большой человек». В ответ Рахманинов удивился такому предположению, Чехов же объяснил свое «предсказание» просто – «это написано на вашем лице». Знакомство Рахманинова и Чехова было не очень близким. Но в одном из писем Чехов просит сестру передать через музыкальный магазин Юргенсона или Гутхейля несколько своих рассказов для Рахманинова. Рахманинов в ответ тоже преподнес Чехову подарок - экземпляр своей «фантазии для оркестра» с надписью: «Дорогому и глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову, автору рассказа «На пути», содержание которого, с тем же эпиграфом, служило программой этому музыкальному сочинению…» Сейчас этот экземпляр хранится в библиотеке Чехова в ялтинском Доме-музее. Факт № 88. Самая трогательная из переписок Чехова - его переписка с женой Ольгой Книппер Переписка Чехова с женой Ольгой Книппер была огромной. Их письма друг другу полны искренней любви и юмора, непосредственны и живы и полны заботы друг о друге. В письмах Чехов придумывает для жены множество забавных милых прозвищ и обращений, иногда понятных только им двоим: "милюся моя Оля", славная моя актрисочка, собака моя, "милая моя конопляночка", "дуся моя бесподобная, балбесик мой", "милая, славная, добрая, умная жена моя, светик мой". Часто приправляя свои письма шутками, подобными этой: "Не забывайте писателя, не забывайте, иначе я здесь утоплюсь или женюсь па сколопендре". В другом письме он просит: "Дуся моя, ангел, собака моя, голубчик, умоляю тебя, верь, что я тебя люблю, глубоко люблю; не забывай же меня, пиши и думай обо мне почаще. Что бы ни случилось, хотя бы ты вдруг превратилась в старуху, я все-таки любил бы тебя - за твою душу, за нрав. Пиши мне, песик мой! Береги свое здоровье. Если заболеешь, не дай бог, то бросай все и приезжай в Ялту, я здесь буду ухаживать за тобой. Не утомляйся, деточка". "Да, Вы правы: писатель Чехов не забыл актрисы Книппер", - писал Чехов после знакомства, да и Ольга Книппер не забыла его. В ответных письмах мужу Ольга Книппер была не менее нежна: "Антонка, родной мой", "...Как это я тебя не поцеловала в последний раз? Глупо, но меня это мучает", "Дорогой мой Антончик, как мне тебя не хватает! Я с тобой спокойнее и лучше. Я люблю чувствовать твою любовь, видеть твои чудные глаза, твое мягкое, доброе лицо". "Голубчик мой, дуся моя, опять ты уехал... Я одна, сижу в спальной и строчу. Все тихо. Ты, верно, около Орла или уже в нем. Мне так многое хотелось бы тебе сказать, и чувствую, что ничего не напишу толком, как-то дико сразу писать, а не говорить. Отвыкла. У меня так врезалось в памяти твое чудное лицо в окне вагона! Такое красивое, мягкое, изящное, красивое чем-то внутренним, точно то сияет в тебе. Мне так хочется говорить тебе все самое хорошее, самое красивое, самое любовное. Мне больно за каждую неприятную минуту, которую я доставила тебе, дорогой мой. Целую тебя. Как ты едешь? Что думаешь? Кушал ли? Спишь теперь, верно. Скоро час. В спальной пахнет вкусно тобой. Я полежала на твоей подушке и поплакала. Перестелила свои простыни на твою кровать и буду спать на твоей; моя с провалом..." - писала она в ноябре 1902 года. Факт № 89. Чехов в Ялте всеми силами помогал приезжавшим туда больным туберкулезом В Ялте Чехов, болезнь которого уже была в довольно тяжелой форме, активно помогал таким же как и он больным чахоткой. В то время очень многие чахоточные приезжали в Ялту, причем почти без денег, только потому, что были наслышаны об Антоне Павловиче Чехове, который помогает устроиться. В газете «Приазовский край» была помещена заметка «Помогите чахоточным!», в которой говорилось: «От известного писателя Антона Павловича Чехова, проживающего теперь в Ялте, мы получили печатное воззвание, которому охотно даем место, в полной уверенности, что читатели наши откликнутся на призыв о помощи несчастным больным, находящимся в Ялте при самых ужасных условиях. В особом письме к нам А. П. Чехов, между прочим, пишет: «Ялту одолевают приезжие чахоточные; обращаются ко мне; я теряюсь, не знаю, что делать. Мы выпускаем воззвания, собираем деньги, если ничего не соберем, то придется бежать вон из Ялты. Если бы вы знали, как живут здесь эти чахоточные бедняки, которых выбрасывает сюда Россия, чтобы отделаться от них, если бы вы знали, — это один ужас!». Факт № 90. Чехов «подбил» Горького писать пьесы  Русский писатель А. П. Чехов и русский советский писатель и общественный деятель М. Горький. В 1898 году Чехов прочел только что вышедшие первые два томика рассказов М. Горького и сразу признал «несомненный талант» молодого писателя. Горький удостоился самых высших похвал: он «сделан из того теста, из которого делаются художники - он настоящий». Позже у писателей завязалась крепкая дружба. Горький относился к творчеству Чехова поистине восторженно, в одном из его писем к Антону Павловичу есть такая фраза: «я хотел бы объясниться Вам в искреннейшей горячей любви, кою безответно питаю я Вам со времен младых ногтей моих, я хотел бы выразить мой восторг перед удивительным талантом Вашим…». Чехов «подбил» Горького попробовать свои силы в драматургии, в результате были написаны пьесы «Мещане» и «На дне», а повесть «Фома Гордеев» Горький посвятил Чехову. В сентябре 1900 года, Чехов прочел в газетах заметку о том, что Горький начал писать пьесу. В одном из писем Антон Павлович продолжает настаивать, чтобы Горький не бросал работу: «Если провалится, то не беда. Неуспех скоро забудется, зато успех, хотя бы и незначительный, может принести театру превеликую пользу». Факт № 91. Почти пять лет Чехов проработал «журнальным чернорабочим» в «Осколках» Чехов сотрудничал со многими юмористическими журналами своего времени. Но, пожалуй, самое видное место принадлежит его работе в петербургских «Осколках». Некогда популярный поэт Илиодор Пальмин рекомендовал Чехова издателю и редактору «Осколков» Н.А. Лейкину. Пальмин писал Чехову о Лейкине: «… указал ему на вас, так как читал некоторые ваши хорошенькие, остроумные вещицы, на которые обратил внимание среди действительно бездарной, бесцветной и жидкой бурды московской. Он просил меня познакомить его с вами <�…> В материальном отношении, конечно, много нельзя заработать в «Осколках», так как журнал по объему ограничен, но плата в высшей степени аккуратна и добросовестна. Журнал честный, с хорошим либеральным направлением. В цензурном отношении там несколько легче дышится <�…> Пишите туда рассказики, повести, очерки, заметочки, всякую всячину. По величине все небольшое, но количественно чем больше, тем лучше. Печатать вас будут скоро». Лейкин был популярным в купеческой и мещанской среде писателем. Он начинал свою литературную карьеру в шестидесятых годах, сотрудничал в сатирической «Искре» и в «Современнике», помещая очерки и рассказы из купеческой жизни. Как издатель, он, под бдительным оком цензуры, вел «Осколки» в «юмористическом» направлении, хотя сатира этого издания иногда скатывалась до откровенного зубоскальства, все-таки «Осколки» отличались от прочих изданий этого рода некоторой литературной порядочностью. Так Антон Павлович стал у Лейкина своеобразным "журнальным чернорабочим". Молодой Чехов пишет много. Со своей истовой работоспособностью он не гнушался никакой работой. Он писал подписи к карикатурам, поставлял всевозможную «мелочь», придумывал темы для рисунков, анекдоты и диалоги, вел юмористический календарь, шуточные заметки фенолога, писал пародии, взялся за специальный отдел «Осколки московской жизни». Непрерывная работа для лейкинской фирмы продолжалась пять лет подряд. Чехов был очень благодарен Лейкину, за предоставленный шанс. Спустя пять лет работы, Чехов пишет ему: «Осколки» - моя купель, а Вы – мой крестный батька». Факт № 92. Литературная известность пришла к Чехову после издания сборника "Пестрые рассказы" Второй изданной Чеховым книгой стал сборник «Пестрые рассказы» (1886 г.). Многие считали, что со сборника "Пестрые рассказы" и началась литературная известность Чехова. В сборник вошли не только «шутовские упражнения», обычные для раннего Чехова, сюда вошли рассказы совсем другого рода, которые русская критика того времени характеризовала фразой "смех сквозь слезы". В одном из первых критических откликов на этот сборник отмечалось умение лаконично, «двумя-тремя штрихами», изобразить характер и "заразительный, струей бьющий юмор» Чехова". Короленко писал об этой книге: «"Пестрые рассказы" заняли особое место в творческой судьбе Чехова. Эта книга, проникнутая еще какой-то юношеской беззаботностью и, пожалуй, несколько легким отношением к жизни и к литературе, сверкала юмором, весельем, часто неподдельным остроумием и необыкновенной сжатостью и силой изображения». Чехов переиздает "Пестрые рассказы" в 1891 году, при этом он проводит более строгий отбор: 35 рассказов, вошедших в первое издание, уже не удовлетворяют его, и он исключает их из сборника, а отобранные произведения подвергаются новой редактуре. Всего при жизни автора сборник «Пестрые рассказы» выдержал 14 переизданий. Успех последующих изданий Чехова подогрел интерес и ко второму сборнику. Н. М. Ежов в своих воспоминаниях о Чехове отмечал, что «Пестрые рассказы», которые вдруг, недели в три-четыре, разошлись до последнего экземпляра, заставили Антона Павловича по этому случаю заметить: «Чего они (т. е. покупатели) раньше-то смотрели». |