ИСТОРИЯ ПЕДАГОГИКИ Пискунов 1 часть. Учебное пособие для педагогических университетов Под ред академика рао а. И. Пискунова. М. Тц
 Скачать 309.4 Kb.
|
|
ГЛАВА I Зарождение воспитания в первобытном обществе Обращение к проблеме происхождения воспитания не только обусловлено логикой научного знания, но и продуктивно, по крайней мере, в двух отношениях: во-первых, оно помогает представить себе и понять сущность воспитания в реальности конкретно-исторических событий; во-вторых, осмысление этой проблемы позволяет более широко взглянуть на ставший столь привычным арсенал педагогических средств. Социальная функция воспитания заключается в преднамеренной и целенаправленной передаче общественно-исторического опыта подрастающему поколению, в овладении им практическими трудовыми умениями, а также выработанными нравственными нормами и опытом поведения. Без этого последующее развитие общества невозможно. Воспитание является, таким образом, органичной частью общего социального развития и неотделимо от всей истории человеческого общества. _ Важнейшим источником изучения про- роисхождение исхождения человека, самых ранних воспитания его ’ этапов его истории служат^материалы становление п археологических раскопок. Восстанов- как осознанного. ление историко-культурных процессов, целенаправленного происходивших на ранних этапах ис- цесса тории человечества, основывается прежде всего на использовании данных этнографии, которая собирает и описывает предметы и явления материальной и духовной культуры разных народов. Особое значение в Данном случае имеют труды ученых и путешественников XVIII—XIX — начала XX в., описавших жизнь и быт аборигенных народов Австралии, островов Полинезии, Дальнего Востока, внутренних районов Сибири, индейских племен Южной и Северной Америки и др., которые находились на первобытной стадии развития.. Как ни парадоксально, но и в условиях современной постиндустриальной эпохи сохраняются оазисы, не тронутые цивилизацией. Этнографические параллели позволяют по принципу аналогии реконструировать некоторые важные историко-культурные явления первобытной эпохи. В глубинах народной памяти зафиксированы вековые обычаи и традиции, в том числе и педагогические, в форме различных образцов устного народного творчества: песен, сказок, легенд, былин, поговорок и т. д. Эти формы памяти народа восходят к древним пластам культуры, в которой сконцентрирована и извечная мудрость народного воспитания. Педагогическая мысль и воспитательные традиции каждого народа отражают многообразную историю его духовно-нравственной жизни, являются важным подспорьем в деле восстановления общей картины воспитания в древнейшие периоды истории человечества. При рассмотрении вопроса о происхождении воспитания в советской историко-педагогической литературе длительное время была традиционна критика таких концепций происхождения воспитания, как эволюционно-биологичес- кая (Ш. Летурно, Дж. Симпсон, А. Эспинас), сближающая воспитательную деятельность людей первобытного общества с наблюдаемой у высших животных инстинктивной заботой о своем потомстве, или психологическая (П. Монро), объясняющая происхождение воспитания присущим детям инстинктивно-бессознательным стремлением подражать взрослым. Ни в коей мере не отрицая наличие определенной преемственности между формами организации рассудочной деятельности некоторых высших животных и человека, едва ли можно согласиться с теми из исследователей, которые полагают, будто различие между животным и человеком может быть сведено к количественным характеристикам. Они рассуждают примерно так: если человек делает и использует орудия труда, то у некоторых животных также наблюдаются зачатки навыков изготовления их; люди строят жилище, плотины — и бобры создают подобные сооружения и т. п. В таких рассуждениях теряются качественные отличия человека от животного мира, не принимается во внимание, что количест венные изменения в данном случае перешли в качественные, обусловившие перерыв постепенности, скачок от животного к человеку и принципиальное различие проявлений их деятельности. Критика такого рода подходов имеет свои основания, поскольку в них не вскрывается социально-историческая обусловленность происхождения воспитания. Само воспитание как понятие в одном случае излишне био- логизируется, в другом — его происхождение объясняется причинами преимущественно психологического характера. И тем не менее не следует полностью игнорировать упомя-^ нутые концепции. Содержащиеся в них наблюдения и выводы целесообразно учитывать при осмыслении пройденного человеком огромного естественно-исторического пути: от царства животных — к миру человеческого общества. Около 3 млн лет тому назад из животного мира — отряда приматов — отпочковалась ветвь гоминид1. Она послужила исходной формой эволюции предков человека — австралопитека и древних ископаемых людей — архантропов и палеоантропов. Размышляя о преодолении человеком на путях своего становления зверинообразных форм жизни, И. П. Павлов отмечал, что сюда входил и процесс развития воспитания, который, как и все другие формы существования человека, лишь постепенно пробивался через животнообразные формы в условиях формирования социума. Шаг за шагом на протяжении миллионов лет происходили преобразования присущей инстинктивной заботы родителей о потомстве и присущего потомству инстинкта следования механизму передачи социального наследования культуры предшествующих поколений. На этом огромном хронологическом интервале могут быть обозначены лишь основные этапы — своего рода опорные пункты на путях антропогенеза: от 1,5 млн до 300—200 тыс. лет тому назад в праобщинах архантропов и от 300—200 тыс. до 45—35 тыс. лет назад в праобщинах палеоантропов — собирателей и охотников — начинается постепенный переход от первичных животнообразных форм деятельности к подлинному человеческому труду. Эта динамика прослеживается на этапе палеолитического развития человека. В пределах Евроазиатского региона 1 Гоминиды (от латинского homo — человек) — семейство отряда приматов. Включает человека современного типа и ископаемых людей. первобытные люди появились в раннем палеолите: около 700 тыс. лет назад этот регион охватывал Крым, Кавказ, Среднюю Азию; 500—300 тыс. лет назад он охватывал также Приднестровье и Сибирь. Первые зачатки собственно трудовой, орудийной деятельности человека обнаруживаются в нижнем палеолите. Нижнепалеолитические обработки камня отличаются уже стабильностью формы и функционального назначения орудий, что свидетельствует о совершенствовании двигательного аппарата и существенных изменениях, происходивших в сознании древнего человека. К этому времени относят и появление примитивной членораздельной речи. Следует обратить внимание на взаимодействие биоморфологического развития человека с его орудийной деятельностью: труд приводил в движение все естественные силы человека. В общинах палеоантропов совершенствовались способы изготовления орудий и охоты, другие виды коллективно-групповой хозяйственной деятельности. Общая эволюция хозяйственной деятельности вела к увеличению и разнообразию пищевого рациона, улучшению общих условий жизни. Наряду с временными лагерями стали появляться постоянные стойбища. Создавались относительно более благоприятные условия для роста численности детей, удлинения периода детства, сохранения жизни неспособных участвовать в производстве стариков. Все это в исторической перспективе подготавливало возникновение условий, необходимых для зарождения собственно воспитания. Вместе с этим расширение эмпирического опыта орудийной деятельности порождало потребность в его сохранении и продолжении. В результате этих двух взаимосвязанных явлений детей стали привлекать к трудовой деятельности вместе со взрослыми. В этом совместном труде шло созревание и развитие детей и подростков. Их совместная деятельность осуществлялась в таких видах труда, как поддержание огня, приготовление пищи, сбор съедобных кореньев и плодов, участие в ловле рыбы и т. д., которые были доступны детям и старикам, что объединяло их в обособленные группы. Раннее включение детей в хозяйственный труд было обусловлено бедностью и монотонностью жизненного цикла в первобытную эпоху, низким уровнем развития средств производства. Нельзя не заметить, что в условиях роста рождаемости в заботе старших о подрастающем поколении происходили качественные изменения: воспитание детей ста- ловится коллективным делом, а передатчиками подрастающему поколению накопленных в сообществе традиций и опыта выступают представители старшего поколения. Правда, следует отметить, что в это время еще отсутствовали специальные приемы и организационные формы воспитания, а воспитание не отделялось от совместного труда. Поэтому в данном случае можно говорить лишь о тенденциях, свидетельствующих о зарождении самых примитивных форм воспитания: полностью отсутствовал специально организованный процесс обучения и воспитания; воспитательное влияние осуществлялось как непосредственное и преимущественно спонтанное воздействие на ребенка окружающей его социальной среды. Тем не менее этот совместный труд детей и взрослых приобретал со стороны старших обучающе направленный образ действий в соответствии с постепенно осознававшимися ими целью и конечным результатом. С другой стороны, детское подражание поведению взрослых в быту, совместном труде, в играх качественно отличалось от животных форм: здесь наблюдается уже сознательная, целенаправленная деятельность, предполагающая волевые усилия и определенную систему социальных свя- зей.^ледует заметить, что воспитательные отношения с самого момента своего возникновения базировались на активности и самостоятельности подрастающего поколения. Так начался процесс зарождения собственно человеческих форм воспитания с целью передачи не только опыта хозяйственной деятельности, но и воспроизводства необходимого типа личности, соответствовавшего складывающемуся опыту хозяйствования. Обучающе направленный с этой целью образ действий объективно требовал и определенного способа его организации. В этом формирующемся процессе содержались зародыши последующих собственно педагогических актов: каждое поколение училось у предшествующего, и с этой целью формировалась общественная традиция передачи и преемственности приобретенных навыков. По мере становления общей хозяйственной деятельности и складывавшихся социальных связей происходило качественное преобразование доставшегося в наследство от животного мира инстинктивного механизма заботы родителей о потомстве и присущего потомству инстинкта подражания в социальный механизм наследования человеческого опыта. В общем, можно сделать вывод, что вместе с сознательной целенаправленной орудийно-трудовой деятельностью людей зарождается и воспитание как один из ее видовп Зарождение Дальнейшие этапы становления воспи- приемов тания связаны с последующими опор- и организационных ными вехами на путях антропогенеза, форм воспитания Во времена среднего палеолита, при мерно за 100 тыс. лет до нашего времени, территорию Евразии покрыл мощный ледник. Экстремальные условия ускорили динамику развития всего орудийно-трудового комплекса, весь процесс очеловечивания гоминидов. В группах палеоантропов, в частности у неандертальцев1, шел ускоренный процесс совершенствования хозяйственной деятельности и усложнения социальных отношений. На этой стадии создаются постоянные жилища, огонь становится постоянным спутником жизни. Усложнение каменных орудий труда свидетельствовало о появлении новых, более прогрессивных способов обработки камня и соответствующих им практических умений. Постепенно изменялся и характер охоты: при сохранении загонной ее формы неандертальцы стали охотиться на крупного зверя, что сделало их относительно независимыми от наличия стад парнокопытных. Расширились возможности содержания стариков и физически неполноценных работников, что, в свою очередь, расширяло круг потенциальных воспитателей. Примитивное воспитание в первобытных общинах набирало силу. Оно с необходимостью было равным для каждого, имея целью подготовку всех без исключения детей и подростков к основным видам трудовой деятельности. В этот исторический период, 45—35 тыс. лет тому назад, процесс антропогенеза выносит на вершину эволюционного потока нового человека — неоантропа — человека разумного. Народы эпохи верхнего палеолита имели схожую культуру на огромной территории Евразии — от Бискайского залива до Байкала. Изменения в материальном и духовном развитии людей привели к формированию раннепервобытной родовой общины охотников и рыболовов, а затем — позднеродовой общины земледельцев-скотоводов (8—5-е тысячелетия до н.э.). Динамика социальных отношений родового общества была обусловлена, таким образом, постепенным переходом от присваивающих форм хозяйства раннеродовой общины к производящему хозяйству позднеродовой общины. В условиях 1 Неандертальцы — от названия долины Неандерталь в Германии, предки ископаемых людей современного типа (неоантропов). раннепервобытной, а затем и позднепервобытной родовой общины шла дальнейшая эволюция воспитания, происходили его качественные изменения. Этот обширный хронологический интервал, начавшийся приблизительно 35 тыс. лет тому назад, завершился примерно в 5-м тысячелетии до н. э., т. е. в эпоху нового каменного века, неолита. В раннепервобытных общинах сложилась материнская родовая организация — матриархат. Наряду с укреплением хозяйственных отношений осознание кровного родства по материнской линии служило организующим, цементирующим началом социальных связей, утверждало ведущее влияние женщин на воспитание детей. О своеобразном осмыслении, признании общественной значимости материнства свидетельствуют обнаруженные археологами на всей территории Евразии изготовленные в верхнем палеолите многообразные статуэтки беременных женщин. В этнографической литературе о народах, сохранивших черты древних культур охотников и собирателей, также отмечается, что обрядовая санкция подобных фигурок заключалась в охране рожениц и защите детей. Однако специально организованное воспитание в раннеродовом обществе по-прежнему отсутствовало. Субъектом воспитания выступала в лице ее старейших членов вся родовая община. Как показывают археологические материалы и этнографические параллели, в раннеродовых общинах сложилась определенная система практического включения подрастающего поколения в коллективную бытовую и трудовую жизнь сообщества. Подготовка к жизни не отделялась от участия в ней, которое служило основой формирования качеств личности, необходимых для вхождения в общину в качестве ее полноправного члена. Процесс созревания детей был коротким: к 10—12 годам подростки приобретали необходимые знания и умения, объем которых был весьма ограниченным. К 13 годам дети вступали во взрослую жизнь. Забота о физической закалке детей и передача им опыта хозяйственно-трудовой деятельности являлись первоочередной потребностью в суровых условиях борьбы за существование. Не случайно, видимо, именно в этом направлении наметился прежде всего «прорыв» — выработка и накопление эмпирических средств обучающе-воспитательной направленности. Некоторые из них включались в ритуальные обряды, т. е. в систему средств магических действий. Характерны в этом отношении игрушки-талисманы, фигурки животных, изготовленные из кости или мягких пород камня, обнаруженные, например, в захоронениях подростков верхнего палеолита на Дону у с. Костенки. Подобные фигурки встречались и в других археологических раскопках. Нетрудно предположить, что с помощью таких игрушек-талисманов дети знакомились с принципами коллективной охоты, что являлось своеобразным средством их наглядного обучения реальным охотничьим действиям. Таким образом, динамика хозяйственного и социального развития приводила и к известной упорядоченности хода воспитания. Именно с этим связана имевшая в то время место, как установили исследователи-этнографы, попытка осмыслить воспитание, так сказать, в потоке «магического образа мысли», обусловленного обрядовым действом тотемизма. В этом потоке происходила выработка некоторых приемов передачи традиций, опыта: подражание повадкам животного-тотема, который наделялся человеческими качествами, пример поведения по образу и подобию предка-ге- роя, ритуальная имитация в форме подражания, инсценировки предстоящей охоты, рыбной ловли с распределением ролей и т. д. Так, наряду с подготовкой к жизни в повседневной практической деятельности возникла передача опыта в ритуально-обрядовой форме. Выработанные в ней приемы легли особым культурным пластом в становление воспитания. В совместном труде дети и подростки наблюдали за деятельностью взрослых и постоянно упражнялись, приобретая соответствующие умения. Об этом говорят специально изготовленные для детей инструменты, оружие (маленькая корзина для девочек, детский лук и стрелы, рыболовные снасти и т. д.). Присущие детям в родовых общинах большая свобода и самостоятельность в действиях проявлялись в их играх, которые служили своеобразным средством формирования трудового и социального поведения. Включение детей в коллективный совместно со взрослыми труд, детские игры в группах сверстников — все это осуществлялось в естественном ритме жизни первобытной общины, создавая благоприятную воспитательную среду, формируя коллективизм, активность и другие ценные качества личности. Взаимоотношения всех членов родового коллектива были основаны на равенстве, групповой солидарности, взаимопомощи. Все эти качества составляли непреложный закон, регулятор поведения. Формирование соответствующих норм поведения у подрастающего поколения являлось предметом заботы всего сообщества. С этой целью применялись специальные средства обучающе-воспитательного характера. К ним относится участие в ритуальных церемониях, праздниках и танцах, что включало детей в эмоциональную атмосферу родовых обычаев и образа жизни, вырабатывая у них соответствующие идеалы и ценностные ориентации. Применялись ритуальные запреты — всякого рода табу, устрашение, одобрение и порицание, предупреждение. Функцию своеобразного средства научения выполняло также устное народное творчество — колыбельные и иные песни, мифы. Сказания и легенды создавали образ идеального героя, человека совершенного типа, которому надо подражать. В них содержались также религиозно-мифические представления о происхождении мира и среде обитания. Таким образом, в раннепервобытной общине воспитание по-прежнему еще не выделилось из производственных и бытовых отношений; естественного ритма жизни родового коллектива. Кстати, это объясняет единодушно отмечаемые этнографами факты отсутствия у первобытных охотников и собирателей физических наказаний детей. Вместе с тем происходит усложнение и развитие ряда практических действий как средств обучения, что приводило к эмпирическому использованию таких приемов, как игра, наблюдение, упражнение. Возникают такие принципиально новые средства словесного воздействия, как одобрение, порицание. Наконец следует заметить, что равная для всего подрастающего поколения физическая, трудовая и нравственная подготовка была неотделима от примитивной умственно-мировоззренческой подготовки, представляя в совокупности нерасторжимый, целостный комплекс. Целостный характер жизнедеятельности требовал и целостного человека, подготовленного ко всем видам хозяйственной деятельности: накопленный человеком опыт изготовления орудий и его знания были столь ограничены, что каждый не только мог, но и должен был ими владеть. Количественное накопление приемов обучающе направленной практической деятельности подрастающего поколения в раннепервобытных общинах исторически подготовило те качественные изменения, которые произошли в этой области в дальнейшем — уже в условиях позднепервобытной общины. В 10—8-м тыссячелетиях до н. э. наметился переход от присваивающей формы хозяйствования к производящей. В формирующемся позднепервооытнои оощине в—э-го тысячелетий до н. э. наряду с сохранением присваивающего типа хозяйствования (собирательство, охота) начинают функционировать и производящие формы деятельности (земледелие, несколько позже — животноводство). Прогресс хозяйственной деятельности увеличивал стабильность получения пищи, возможность создавать пищевые запасы, вел к увеличению продолжительности жизни, росту рождаемости, уменьшению детской смертности. С усложнением хозяйственных и социальных связей для воспитания возникла принципиально новая ситуация: зарождение семьи. Существенные последствия в этом отношении имел процесс упорядочения брачных отношений. Запрет браков в пределах одной родственной группы (экзогамия) привел к вза- имобрачному взаимодействию двух экзогамных родов и соответственно к дуальной (от латинского duo — два) организации родового общества. Таким образом, в позднеродовой общине групповая форма брака сменилась так называемым парным браком. И хотя супружеская пара еще не составляла хозяйственной ячейки, она стала частью всей организации родового общества. Ее возникновение знаменовало принципиально новое явление: она стала зародышем домашне-семейной формы воспитания. С самого момента ее возникновения семья явилась новым фактором воспитания, заботы о детях. Здесь закладывались первичные основы для их последующего физического и духовного развития. Девочки воспитывались матерью, ее сестрами, другими женщинами рода, мальчики — братьями со стороны матери, что определялось господством матриархата. К 5 годам мальчики выходили из-под влияния семьи и воспитывались в общине, в группах своих сверстников. Однако в традиционной практической подготовке в возрастных группах в родовом обществе наметились существенные изменения. С одной стороны, ей как бы предшествовало домашнесемейное воспитание, с другой, новые условия хозяйственной деятельности и социальных связей потребовали введения общественного контроля за результатами подготовки в возрастных группах, а также ее расширения перед включением молодого поколения в социальную структуру общества. Таковы были импульсы, которые способствовали тому, чтобы начался процесс институционализации воспитания.,В этих условиях появилась первая в истории человечества форма воспитания и обучения, известная под названием инициации — совершение магических таинств — ритуальных обря дов посвящения, признания совершеннолетия и перевода юношей и девушек в класс взрослых. Инициации состояли из серии разнообразных испытаний, которые предварялись специальной подготовкой. Они стали исторически первым общественным институтом, имевшим целью преднамеренную организацию учебно-воспитательного процесса. Археологические данные и этнографические параллели показывают, что при всех различиях и особенностях в проведении инициаций у разных народов эта сложившаяся в позднеродовом обществе форма передачи молодежи накопленного культурного наследия характеризовалась рядом общих, типичных черт. Инициацию проходили все подростки, достигшие 10—15-летнего возраста. Подготовка к инициациям осуществлялась поэтапно, сообразно эмпирически сложившейся возрастной периодизации и раздельно для мальчиков и девочек, что, видимо, определялось дуально-родовой организацией общества. Общинными центрами подготовки к инициациям служили специальные «дома» или лагери молодежи — мужские («дома холостяков») и женские. На время проведения инициальных обрядов они превращались в своего рода прообраз школы. В соответствии с условиями существования в общинах вырабатывалась и своего рода программа обучения, включавшая объем знаний и практических умений, необходимых охотнику, земледельцу, воину и т. д. Аналогичная программа для девушек была ориентирована на домоводство, плетение, ткачество, гончарные работы и т. п. Предусматривалась также физическая, ритуальная и социально-нравственная подготовка. В связи с этим содержание инициальной обрядовости представляло собой совокупность нескольких частей: теоретической, практической, ритуальной. В центрах подготовки молодежь заучивала наставления о порядке ведения всякого рода хозяйственной и воинской деятельности, отрабатывала и проверяла соответствующие знания, а также практические умения и навыки, учила наизусть родовые предания, мифы, песнопения, изучала обряды, разучивала ритуальные танцы, закаливала волю и характер. В ходе серий испытаний и состязаний, которыми завершались инициации, проверялась физическая, практическая, социально-нравственная и волевая готовность подростков к вхождению во взрослую жизнь. В практике проведения инициаций складывались приемы обучающей деятельности. В качестве средства запоминания текста песнопения, ритмического дви жения танца и т. д. применялось повторение. С целью запо- минания информации или закрепления практического на- выка использовались специальные приемы. Так, для фикса- ции в памяти какого-либо устного текста или наставления, закрепления определенного мускульного движения их по- вторение сопровождалось каким-нибудь болевым ощущением (ударом, щипком, уколом и т. д.). Система инициаций привела также к тому, что в родовых общинах постепенно выделилась категория лиц, посвятив- ших себя обучению подрастающего поколения. Конечно, школ еще не было, не было и учителей, но тенденция к институционализации воспитания явно обозначилась. Вос- питание и обучение в форме инициаций исторически пред- варяли школьное обучение. Выработанная на предыдущей ступени общественного раз- вития традиционная форма практической подготовки детей и подростков, неотделимая от производственных и бытовых отношений, оказалась в изменившихся исторических усло- виях недостаточной. Постепенно начинают формироваться специальные общественные механизмы воспитания. Возник- шая система инициаций выполняла совершенно определен- ную педагогическую функцию: в соответствии с новыми тре- бованиями она интенсифицировала равное пока еще для всех воспитание, обеспечивая передачу и преемственность все более усложнявшихся культурно-исторических, бытовых и хозяйственных традиций. Переход от присваивающего к производящему хозяйст- ву, совершившийся в эпоху неолита, кардинально повлиял на все области человеческой жизни. В этой исторической эпохе — истоки традиционно-народного воспитания почти 1 всех евразийских народов. С развитием производящих форм хо- зяйства были связаны дальнейшие из- менения в средствах производства. Этим был обусловлен переход от ис- пользования каменных орудий неолита к производству орудий и оружия из меди (медный век, или энеолит — 4—3 тыс. до н. э.), затем из бронзы (бронзо- вый век — 3—2 тыс. до н. э.), наконец, в 1 тыс. до н. э. началось применение железа (так называе- мый раннежелезный век). Интенсификация хозяйственной деятельности сопровождалась разделением труда, отделени- ■ ем земледелия от животноводства. Возникновение неравенства в воспитании в условиях разложения первобытнообщинного строя На территории в степях от Днепра до Алтая жили скотоводческие племена, на территории Закавказья, Средней Азии, современной Молдовы и Украины, в степях Северного Причерноморья, Поволжья и юга Сибири — земледельцы; для лесных районов Сибири и европейской части России господствующим оставался прежний, присваивающий тип хозяйства. В родовой общине постепенно стали складываться группы людей, занимавшихся специализированными видами труда. К охоте, земледелию, скотоводству прибавились прядение и ткачество, гончарное ремесло, обработка металлов и т. д. Между родоплеменными объединениями завязывался обмен, возникла торговля. Набиравшее силу производство создавало прибавочный продукт. На его основе в общинах зародились предпосылки для появления частной собственности, имущественного и социального расслоения, консти- туирования родоплеменной знати (вождей, предводителей племен, старейшин, нарождавшегося жречества). В условиях разложения первобытнообщинного строя моногамная семья превратилась в экономическую ячейку общества. Накопленные богатства, первоначально принадлежавшие роду, переходили в частное владение отдельных семей. Имущество семьи наследовалось детьми. У многих народов совершался переход от материнского рода к патриархальному; преобладающая роль в обществе и семье постепенно переходила к мужчинам: родство, право собственности и наследования стали считать по отцовской линии. Переход к большой патриархальной семье изменил всю картину домашне-семейного воспитания. Коренные изменения в экономической области были связаны с расширением кругозора человека, новой ступенью в познании человеком природы. Расширилась сфера эмпирических знаний, развивалась астрономия, складывалась агротехника. В условиях расширявшегося информационного поля и распада первобытнообщинного строя в области воспитания также произошли весьма существенные изменения, которые можно обнаружить, в частности, в эволюции инициационных обрядов: с одной стороны, сохранялись старые формы инициаций, которые охватывали всех детей и подростков сообщества воспитанием; с другой — внутри инициационной системы постепенно выкристаллизовывался определенный круг зародившихся интеллектуальных специализированных знаний и умений, к которым не все имели равный до ступ. К ним допускался лишь узкий круг избранных лиц — | дети родоплеменной знати. В таких инициационных учреждениях шло обучение будущих военачальников, жрецов, врачевателей и т. д. Они, как показывают этнографические данные, представляли собой своего рода закрытые «школы», возникавшие на базе функционировавших ранее домов молодежи. Так, например, в подобной «школе» племени маори (Новая Зеландия), где обучались дети племенной знати с 12 до 16 лет, жрецы обучали мифологии, астрономии, религии. Дети знатных ацтеков и майя (племена индейцев Мексики) с 12 до 15 лет также обучались в жреческих домах, где получали общефизическую подготовку и начатки научных знаний, связанных с астрономией и краеведением. С 15 до 17 лет часть из них проходила специальное военное обуче-1 ние, другая часть готовилась к исполнению обрядов в каче-| стве жрецов — «наставников народа». I Усложнение производства, разделение труда и выделе-1 ние различных ремесел определили необходимость специализированного профессионального обучения. В условиях начавшегося процесса классообразования и концентрации имущества в собственности отдельных семей профессиональное мастерство приобретает общественное значение. Оно становится достоянием семьи и соответствующего социального слоя, тщательно охраняется от «непосвященных», поскольку приносит выгоду семье и касте в целом. В результате семья ремесленника-мастера становится центром профессионально-ремесленного ученичества. Итак, в результате совершенствования производства, общественного разделения труда и расширения эмпирических знаний усложняется содержание воспитания, складываются его организационные формы. Помимо практической трудовой, военно-физической и социально-нравственной подготовки подрастающее поколение приобщается к начаткам специальных знаний. Создаются исторические предпосылки для возникновения школьного обучения и профессионального ученичества. В ходе практического решения задач зарождавшегося, специально организованного обучения и воспитания начался процесс выработки приемов педагогической деятельности. Воспитание постепенно выделяется в самостоятельную область социальной практики. В нараставшем потоке антропогенеза оно играло роль необычайно сильного катализатора, активно способствуя этнической консолидации и действуя как мощный фактор социального прогресса. I гекомендуемая литература Алексеев В. П. Становление человечества. — М.: Политиздат, 1984. — 462 с. Вдовин И. С. Очерки по истории и этнографии чукчей. — М.: Наука, 1965. — 403 с. Волков Г. Н. Идея совершенного человека в народном воспитании // Советская педагогика. — 1971. — № 10. — С. 107—112. Забелин И. Е. История русской жизни с древнейших времен. — Ч. 1. - М., 1908. - 672 с. История первобытного общества. Общие вопросы. Проблемы антропогенеза. — М., 1963. — 207 с. Кон И. С. Ребенок и общество (историко-этнографическая перспектива). — М.: Изд-во АН СССР, 1988. — 269 с. Ларичев В. Е. Прозрение. Рассказы археолога о первобытном искусстве и религиозных верованиях. — М.: Политиздат, 1990. — 222 с. Легурно Ш. Эволюция воспитания у различных человеческих рас. — Спб., 1900. — 439 с. Мид М. Культура и мир детства // Избранные произведения. — М.: Наука, 1988. — 429 с. Першиц А. И., Монгайт А. А., Алексеев В. П. История первобытного общества. — М.: Высшая школа, 1982. — 223 с. Природа и человек в религиозных представлениях народов Севера. — Л.: Наука; Ленинград, отд-ние, 1976. — 333 с. Семенов Ю. И. Происхождение брака и семьи. — М.: Мысль, 1974. - 309 с. Тайлор Э. Б. Первобытная культура. — М.: Политиздат, 1989. — 572 с. Тих Н. А. Предыстория общества (сравнительно-психологическое исследование). — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1970. — 311 с. Токарев С. А. Сущность и происхождение магии // Исследования и материалы по вопросам религиозных верований. — М., 1959. — 615 с. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // К. Маркс, Ф. Энгельс. — Соч. — Т. 1. — С. 52—75. Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека // К. Маркс, Ф. Энгельс. — Соч. — Т. 20. — С. 486—499. Этнография как источник реконструкции первобытного общества. — М.: Наука, 1979. — 168 с. |